Ангелы опустошения. Книга 1

Автобус вытягивается из Сиэттла и пускается на юг к Портленду по шух-шухной 99 — Мне удобно на заднем сиденье с сигаретами и газетой а рядом со мной молодой студент по виду индонезиец явно неглупый который говорит что он с Филиппин и в конце (узнав что я говорю по-испански) признается что белые бабы говно -

"Las mujeres blancas son la mierda"

Я содрогаюсь слыша это, целые орды вторгшихся монголов захватят Западный мир с такими словами а имеют в виду они лишь бедную блондиночку в кафетерии которая старается как может — Ей-Богу, если бы я был Султаном! Я бы этого не позволил! Я бы распорядился сделать что-то лучше! Но это всего лишь мечта! Чего ныть?

Мира бы не существовало если б у него не было силы освободить себя.

Соси! соси! соси титьку Небес!

Пес это Бог написанный наоборот.[7]

72

И я неистовствовал чисто среди скал и снега, на скалах сидеть а снег пить, скалы чтобы начинать ими лавины а снег чтобы кидаться снежками в мой дом — неистовствовал среди комаров и умирающих самцов муравьев, неистовствовал на мышь и убил ее, неистовствовал на сотнемильную циклораму заснеженных гор под голубым небом дня и звездным великолепием ночи — Неистовствовал как дурак, когда следовало любить и раскаиваться -

Теперь я вернулся в это проклятое кино мира и вот теперь что мне с ним делать?

Сиди в дураке и будь дураком,

вот и всё -

Тени надвигаются, падает ночь, автобус ревет вдоль по дороге — Люди спят, люди читают, люди курят — шея шофера занемела и начеку — Вскоре мы уже видим огоньки Портленда сплошные унылые утесы и воды и вскоре мимо начинают мелькать городские переулки и объезды — И после зтого все тело Орегона, Долина Вилламетта -

На рассрете я беспокойный просыпаюсь и вижу Маунт-Шасту и старую Блэк-Бютт, горы меня больше уже не изумляют — Я даже не выглядываю в окна — Слишком поздно, кому какое дело?

Потом долгое жаркое солнце Долины Сакраменто в ее воскресном полдне, и унылые городишки автобусных остановок где я только жую воздушную кукурузу сижу на корточках и жду — Ба! — Вскоре Валлехо, виды на бухту, начала чего-то нового на облачно-великолепном горизонте — Сан-Франциско на своей Бухте!

Все равно Опустошение -

73

Мост вот что главное, приезд-в-Сан-Франциско по этому Мосту через Оклендскую Бухту, над водами которые слабо встрепаны океанскими судами Ориента и паромами, над водами которые как бы берут тебя на какой-то другой берег, так всегда бывало когда я жил в Беркли — после ночи пьянства, или двух, в городе, бзынь, старая паромная переправа запуливала меня через воды обратно к тому другому берегу мира и удовлетворенности — Мы бывало (Ирвин и я) обсуждали Пустоту пока переправлялись — именно тогда видишь верхушки крыш Фриско возбуждаешься и начинаешь верить, большая груда зданий в центре. Летящий красный конь Стандард Ойла, высотные дома Монтгомери-Стрит Отель Сент-Фрэнсис, холмы, волшебный Телеграфный с его Сои-вершиной, волшебный Русский, волшебный Ноб и волшебный Миссионерский за ним с крестом всех скорбей который я давно видел в пурпурном закате вместе с Коди на железнодорожном мостике — Сан-Франциско, Норт-Бич, Чайнатаун, Маркет-Стрит, бары, Бэй-Ум, отель Белл, вино, переулки, пазыри, Третья Улица, поэты, живописцы, буддисты, бродяги, торчки, девчонки, миллионеры, генерал-майоры, все это баснословное кино Сан-Франциско которое смотришь из автобуса или поезда на Мосту когда въезжаешь в город, тянет за сердце как Нью-Йорк -

И все они там, мои друзья, где-то в тех игрушечных улочках, и когда они увидят меня ангел улыбнется — Это не так уж плохо — Опустошение не так уж плохо -

74

У-ух, совершенно другая сцена, Сан-Франциско всегда такой, всегда придает мужества твоим убеждениям — "Этот город проследит чтоб у тебя получилось так как пожелаешь, с оговорками которые очевидны, в камне и памяти" — Или такие — таким образом — это вот чувство "Ух О Переулок, раздобуду себе пузырь токайского и выпью по пути" — единственный город который я знаю где можно открыто кирять на улице на ходу и никто не почешется — все шарахаются от тебя как от ядовитого моряка О настоящий Джо МакКой только что с Лурлайна — "есть кто-нибудь из мойщиков бутылок?" — "Не-а, лишь старый облезлый палубный матрос, ходил на Гонконг и Сингапур и обратно наверно чаще чем хлестал винище на задворках Харрисона" -

Харрисон это та улица на которую приходит автобус, на швартовку, и мы выписываем каракули еще семь кварталов на север до Седьмой Улицы, где он сворачивает в уличную толчею воскресенья — и вот вам все ваши Джо на улице.

Везде что-то происходит. Вот идет Длиннохвостый Чарли Джо из Лос-Анжелеса; чемодан, светлые волосы, спортивная рубашка, на запястье часы с толстенным браслетом, с ним Минни О'Пёрл, развеселая девчонка которая поет с бандой у Руи — "Ну и?"