Ангелы опустошения. Книга 1

"В каком это смысле возмужало!" восклицает он, топая ногой и смеясь — То как он прямо подмахивает к тебе плавно как араб и вручает тебе свою вялую белую искреннюю нежную руку — Но пока он болтает а на всех стадиях его развития единственное что я могу это ржать, он в самом деле очень смешной, у него улыбка постоянно простирается за все пределы здравого смысла и начинаешь понимать что улыбка его это тонкая шутка (здоровенная шутка) которую он рассчитывает что ты все равно поймешь а он продолжает сиять белым безумием той своей маски пока не можешь уже не начать слышать его внутренние слова которых он вовсе не произносит (несомненно смешные слова) и это уже чересчур — "Над чем ты смеешься Дже-э-эк!" выкрикивает он — Он выговаривает свои «э» широко, это отчетливо окрашенный акцент состоящий (очевидно) из второго поколения американских итальянцев но с сильными британизированными наложениями на его средиземноморскую элегантность которая создает отменную и странную новую форму английского которую я когда-либо где бы то ни было слышал — Дэйвид Милосердия, Дэйвид Любезности, который надевал (по моему настоянию) мое пончо мой капуцинский дождевик у меня в хижине и выходил в нем медитировать под деревья посреди ночи и молился стоя на коленях вероятно, и возвращался в освещенную лампой хижину где я читал «манихейские» сутры и снимал накидку только после того как давал мне рассмотреть как он в ней выглядит, а выглядел он в ней как монах — Дэйвид который водил меня в церковь утром по воскресеньям и после причастия вот он идет такой по проходу и гостия тает у него под языком, глаза набожно и все же как-то юморно или по крайней мере обаятельно опущены, руки сцеплены, чтобы все дамы видели, совершеннейший портрет священника — Все ему постоянно твердят: "Дэйвид напиши исповедь своей жизни как Св. Августин!" что его забавляем: "Прямо все!" смеется он — Но это потому что все они знают что он неимовернейший хепак прошедший через преисподнюю и теперь устремленный в небеса, которому нет земного применения, и все в самом деле ощущают что он знает то что было забыто и исключено из пережитого Св. Августином или Франциском или Лойолой или остальными — Вот он трясет мне руку, знакомит с синеглазой совершенной красоткой Иветтой, и присаживается со мною на корточки дерябнуть сотерна -

"Чего ты сейчас делаешь?" смеется он.

"Ты будешь потом на попойке? — хорошо — Я сваливаю в бар — "

"Так не напейся же!" смеется он, он вечно смеется, на самом деле когда они с Ирвином сходятся вместе там просто одни смешочки за другими, они обмениваются эзотерическими таинствами под обыденным византийским куполом своих пустых голов — одна плитка мозаики за другой, атомы пусты — "Столы пусты, и все уже ушли," пою я, под синатровскую "Ты Учишься Блюзу" -

"О это пустые дела," смеется Дэйвид. "В самом деле Джек, я рассчитываю что ты лучше проявишь то что тебе в самом деле известно, чем все эти буддистские отрицанья — "

"О я больше уже не буддист — Я больше уже никто!" воплю я и он смеется и нежно меня хлопает. Он мне уже говорил раньше: "Тебя крестили, таинство воды коснулось тебя, благодари Господа за это — "… "Иначе я и не знаю прямо что бы с тобою случилось — " Это у Дэйвида теория такая, или верование, что "Христос проломился сюда с Небес чтобы принести нам избавленье" — и простые правила установленные Св. Павлом не правила а просто золото, ввиду того что рождены от Христа-Эпоса, от Сына посланного Отцом открыть нам глаза, наивысшей жертвой отдачи Своей жизни — Но стоило мне сказать ему что Будде вовсе не надо было умирать в крови а надо было лишь сидеть в тихом-мирном экстазе под Деревом Вечности, "Но Дже-э-эк, это же не вне естественного порядка" — Все события кроме события Христа находятся в естественном порядке, подчиненном заповедям Сверхъестественного Порядка — Насколько часто фактически я боялся встретиться с Дэйвидом, он в самом деле оставлял вмятины у меня в мозгу своими увлеченными, страстными и блистательными толкованиями Универсального Православия — Он бывал в Мексике и рыскал среди соборов, и близко дружился с монахами в монастырях — Дэйвид к тому же еще и поэт, странный утонченный поэт, некоторые из его дообращенческих (до-ре) стихов были жуткими видениями по пейотлю и тому подобное — и больше чем я когда-либо видел — Но мне никогда не удавалось свести вместе Дэйвида и Коди чтобы по-большому долго поговорить о Христе -

Но вот чтение начинается, вон Меррилл Рэндалл поэт раскладывает свои рукописи на переднем столике поэтому после того как мы приканчиваем в сортире квинту я шепчу Ирвину что сваливаю в бар а Саймон шепчет "И я с тобой!" и Ирвину на самом деле тоже хочется но он должен остаться и как бы проявлять поэтическую заинтересованность — Что же до Рафаэля то он уселся и готов слушать, говоря: -

"Я знаю что это никудышности но мне хочется послушать именно неожиданной поэзы," такой вот котеночек, поэтому мы с Саймоном выбегаем едва Рэндалл успевает начать свою первую строку:

"Двенадцатиперстная пропасть что подводит меня к краю поглощая мою плоть"