Ангелы опустошения. Книга 2

В то утро когда мы уезжали (я забыл упомянуть что Гэйнз несколько раз болел и посылал нас в центр по своим мусорным поручениям которые были трудны и опасны) Гэйнзу стало худо в то утро когда мы уезжали но мы постарались улизнуть побыстрее и понезаметнее. На самом же деле конечно мне хотелось зайти и сказать ему до свиданья но машина ждала и не было сомнений в том что он захотел бы чтоб я сгонял в город принести ему морфию (он опять был на подсосе). Мы слышали как он кашляет когда проходили по улице мимо его окна с грустной розовой шторой, в 8 утра, и я не мог хотя бы просто не просунуть голову в дырку в окошке и не сказать: "Эй Бык, мы едем. Увидимся — когда я вернусь — я вернусь скоро — "

"Нет! Нет!" вскричал он дрожащим больным голосом который у него появлялся когда он пытался преобразовать свои мучительные отходняки в барбитуратное отупение, после чего он весь сплошь запутывался в халатах и простынях с потеками мочи. "Нет! Я хочу чтоб ты съездил в город и кое-что для меня сделал — Много это не займет — "

Ирвин попытался успокоить его через окно но Гэйнз расплакался. "Такой старик как я, вы не должны бросать меня одного. А особенно теперь когда мне плохо и я руку поднять не могу чтоб сигареты нащупать — "

"Но с тобой же все нормально было до того как мы с Джеком приехали, и опять все в порядке будет."

"Нет, нет, позови Джека! Не бросайте меня вот так! Разве вы не помните как раньше мы бывало все вместе были и я выручал вас ломбардными квитанциями и вносил за вас деньги — Если вы меня сегодня утром вот так вот бросите я умру!" возопил он. Нам его видно не было, мы только слышали его голос с подушки. Ирвин позвал Саймона чтобы тот покричал что-нибудь Гэйнзу и вместе мы на самом деле бежали позорно и в жалком ужасе, со всем своим багажом, вниз по улице — Саймон побледнев глядел на нас. Мы в смятении вихрем неслись по тротуару. Но такси уже пойманное нами ждало нас и самой естественной трусостью в тот момент было просто всем вместе взять и туда загрузиться и рвануть в Нью-Йорк. Саймон прибежал последним, запрыгнув. Раздался «Фуу» облегчения но я так никогда и не узнал как Гэйнз выкарабкался в тот день из своей болезни. А он выкарабкался. Однако сами увидите что произошло, дальше…

Водителя звали Норман. Когда мы расселись в машине Нормана тот заявил что рессоры лопнут еще до Нью-Йорка или даже до Техаса. Шесть человек да еще куча сумок и рюкзаков на крыше обвязанная веревками. Снова жалкая американская сцена. И вот Норман завел мотор, дал полный газ, и как те грузовики с динамитом в кино про Южную Америку покатился на одной миле в час, затем 2, затем 5, а мы все затаили дыхание конечно, но он разогнал ее до 20, затем до 30, потом на шоссе до 40 и 50 и мы вдруг все поняли что это просто долгая поездка и мы будем просто с ветерком нестись по трассам в старой доброй американской машине.

Поэтому мы решили отметить начало путешествия забитием косяков, на что молодой пассажир-пуэрториканец Тони не возражал — сам он ехал в Гарлем. Самое странное когда этот здоровенный гангстер Норман за рулем ни с того ни с сего начинает распевать арии пронзительным тенором, что продолжается всю ночь до самого Монтерея. Ирвин тоже подпевает сидя рядом со мной позади причем я и не подозревал что он знает такие арии, или поет ноты баховой Токкаты и Фуги. Я настолько все попутал за годы своих скитаний и мучений печали что почти забываю понять как мы с Ирвином сами же бывало слушали Токкату и Фугу Баха через наушники в Библиотеке Колумбии.

Лазарь сидит впереди а пуэрториканец заинтересовавшись пускается расспрашивать его, в конце концов подключается и Норман осознав что это за прикольный пацан. К тому времени как мы добираемся до Нью-Йорка три дня и три ночи спустя он сурово советует Лазарю побольше упражняться, пить молоко, ходить не горбясь и вступить в Армию.

Но в самом начале в машине витает вражда. Норман наезжает на нас считая что мы просто кучка поэтов-педиков. Когда мы въехали в горы у Зимопана то все равно все уже торчали по чаю и нас переполняли подозрения. Он же все только усугублял. "Теперь вам всем следует считать меня капитаном и полным хозяином этого судна. Вы не должны просто сидеть пока я за вас делаю всю работу. Помогайте! Когда подъедем к левому повороту, все вместе не переставая петь наклоняемся влево, и наобоот с пуавыми повоотами. Начали?" Сначала я хохочу считая что это смешно (к тому же очень практично для шин как он нам объяснил) но только когда мы минуем первый горный поворот и мы (парни) наклоняемся, Норман и Тони не только не наклоняются вообще а только сидят и ржут "Теперь направо!" командует Норман, и снова та же самая дурь.

"Эй а ты почему не наклоняешься!" ору я.