Ангелы плачут над Русью

— Так ты, Кирей, не отпускал Рвача? — вновь и вновь задавал палачу один и тот же вопрос князь.

— Александр Иванович, да как же я мог тебя ослушаться! — непривычно робко отвечал Дёжкин. — Удавил я его! У него и шея хрустнула, и изо рта пена пошла. Бездыханного на землю бросил. Может, кто из ихних подобрал и в Воргол отправил?

— Ну ладно, Кирей, я тебе верю, — безнадёжно махнул рукой князь и глазами показал на дверь.

Когда Дёжкин вышел, Александр Иванович устало посмотрел на бояр:

— Что скажете? Пантелеймон с Кириллом не отлучались?

— Пантелеймон зачем-то в Ярославы просился, — отозвался Семён Андреевич, — но я не пустил. Они оба у меня всё время, считай, на глазах были. Да и какой смысл им сначала выкрадать Рвача, а потом, убитого или искалеченного, возвращать обратно?

— А что о Кирее думаешь? — поморщился князь.

— Думаю, правду говорит, — немедля ответил старик. По привычке почесал бороду и добавил: — Тут, видать, одно из двух: либо Рвач живучим оказался и, очухавшись, ушёл, либо его труп и впрямь воргольцы подобрали.

— А почему тогда они его живого у Дёжкина не отбили? Ведь Дёжкина можно было стрелой убить, — задал резонный вопрос князь.

— Я тоже об том мараковал, — согласился Семён Андреевич. — И потому первое предположение кажется более верным. Если б его кто попытался увезти, мы б их настигли — с такой ношей далеко не уйдёшь. А так — просто оклемался и ползёт сейчас через чащу в Воргол, а это опасно.

— Если по дороге не сдохнет, — вздохнул Севастьян Хитрых, — то моим и Пантелеймона с Кириллом родственникам не миновать беды. Олег мстителен. Я должен ехать в Воргол.

— Не торопись, — возразил князь. — Тебе нельзя, пошлём ребят.

— Нет, Александр Иванович, — покачал головой Севастьян. — Долгую отлучку их из города припомнят и исчезновение Рвача им припишут. С ними уже связана гибель Ефима, а тут ещё и Рвач... А я быстрее ирода в Ворголе буду. Когда-то ещё он добредёт туда со сломанной шеей. Кроме того, в Ворголе думают, что я у татар, а тут вроде как из плена сбежал.

— Ладно, поезжай, Севастьян Калистратович, — молвил князь. — Ты как в прошлый раз? Снова через стену?

— Нет, Александр Иванович, через стену теперь опасно. Наверняка княжич Ростислав усилил охрану кремника. Он понимает, что для воргольцев спокойная жизнь кончилась. Я открыто, через ворота. Олега в городе нету, а Ростислав всё же молод и неопытен. Наплету с три короба про плен — поверит. Набрешу, что служил у хана, припугну Телебугой, потом предупрежу своих и разыщу родню Пантелеймона да Кирилла, скажу, чтоб держали ухо востро и в случае чего бежали в Дубок. А может, и уговорю их ехать сюда со мной. Ещё попрошу, чтобы попытались перехватить Рвача, и семью свою отправлю в укромное местечко. Она, правда, живёт на подоле, но лесная глухомань надёжнее.

— Ну, с Богом, Севастьян Калистратович, — обнял его князь. — Возьми несколько человек из моей дружины. Можешь Василия Шумахова, а остальных — на своё усмотрение. Ступай, боярин. Василий, иди с ним.

— Постой! — остановил вдруг Севастьяна Семён Андреевич. — А если для убедительности переодеть Василия в татарскую одёжу? Он тёмный, за какого-нибудь басурманина сойдёт.

— А что, правда! — засмеялся Севастьян.

— Татары раскосые, с плоскими рожами! — обиделся Василий. — А у меня лицо хоть и смуглое, да русское.

— Ты, Васька, не забивай нам голову! — рассердился Семён Андреевич. — А то не знаешь, что в ордынском войске кто только не служит! И не заливай про своё русское лицо. Ты больше на половца смахиваешь, да и гутаришь бойко по-ихнему.

— Но ведь меня в Ворголе некоторые знают! — не унимался Шумахов. — И вдруг — я в татарской одёже!

— А когда Демьяна спасал, не думал, что тебя узнают? — упрекнул Василия Севастьян.

— Все твои воргольские знакомцы погибли, один Ермолай, знахарь, из живых остался, — добавил Семён Андреевич. — А он, как сказал Пантелеймон, с князем Олегом в Орду уехал.

Василий хмуро буркнул:

— Ладно, давайте басурманское платье!

Его нарядили в одежду мурзы Адыла и посадили на низкорослого татарского конька. Выехали ночью, до петухов. С Василием и Севастьяном, как всегда, отправились Евтей Ломов и Андрей Кавырша. На рассвете они догнали Рвача, который только что переправился через Красивую Мечу. На подходе к лесу, услышав топот копыт, он спрятался за деревья и стал оттуда наблюдать за всадниками. Когда те были ещё на противоположном берегу, Рвач заметил среди них татарина. На мгновение показалось, что это князь Олег Воргольский со свитой и уцелевшим нукером Адыла, и он чуть не бросился навстречу всадникам, но, угадав Севастьяна, испуганно заковылял всё дальше и дальше в непролазную чащу.

— Гля, Василий, — остановился напротив полосы обломанного льда Хитрых. — Тут кто-то прошёл совсем недавно...

— Да уж не Рвач ли это? — перебил Севастьяна Василий. — Быстро на тот берег! Может, ещё догоним!

Перебравшись на другой берег Красивой Мечи, липчане спешились и начали искать следы беглеца. Однако Рвач так искусно маскировал их, что преследователи, потеряв без толку половину дня, плюнули и двинулись дальше.