Ангелы плачут над Русью

— Выходит, у меня уже нет половины войска?..

— Выходит, так, — вздохнул кто-то.

Харалдай встал, пошатнулся.

— Всем отдыхать! Выставить усиленную охрану! Не исключено, что нас попытаются атаковать ночью...

Ну, Олег, ты мне за предательство ответишь сполна! — рыкнул он. — Ах, какой же я дурак! И надо было послушаться этого мерзавца?! Всё! — обвёл он взглядом присутствующих. — Как говорят русские, утро вечера мудренее. Воевать будем не с Александром, а с этим скотом Олегом. Тургэн!

— Слушаю, — поклонился сотник, пришедший последним.

— Выставь охрану из своей сотни, твои воины самые надёжные.

— Я не думаю, чтобы князь Александр напал на нас, — пожал плечами Тургэн. — Он не глупец, чтоб сражаться в открытую...

Опасения Харалдая и в самом деле оказались напрасными. Ночь прошла спокойно. Тысячник ещё не знал, что потерял половину войска в бою не с дружиной князя Александра, а шайкой разбойников. Правда, эти разбойники, в отличие от большинства грабителей, не разбегались при первом же свисте стрел татарских или дружины княжеской в разные стороны. Они были искусными воинами и великолепными стрелками.

Не знал этого Харалдай. Он лежал в полудрёме и стонал от боли. Однако утром, невзирая на страдания, он встал и снова принял на себя командование отрядом.

Глава шестая

Демьян примчался на взмыленном коне в Дубок поздней ночью. Там не спали. От чудом спасшегося Семёна уже было известно о движении татарского войска к небольшому городку, укрывшему дружину Александра Липецкого. Сторожа на воротах и вдоль частокола были бдительны и поначалу не впустили Демьяна. Но, узнав, впустили.

Он первым делом спросил:

— Где князь Александр Иванович?

Сторожа ответили, что князь собрал бояр и воевод и держит совет.

— Куда прёшь? — зло толкнул в грудь Демьяна старший гридень охраны князя. — Никого впускать не велено.

— У меня важное сообщение.

— Какое там у тебя, черномазого, может быть сообщение!

— А ну заткни глотку, пёс цепной! — возмутился Демьян. — И хватит лаяться! Говорю русским языком, что у меня для князя важные вести. Я с Половецкого шляху, понял, сторожевое твоё нутро?!

— Ладно, — буркнул гридень. — Щас доложу...

Вскоре Демьяна позвали. Освещаемые слабым и тусклым пламенем свечи, собравшиеся в горнице люди казались призраками. Тишина была зловещей — все ждали беды. И вдруг раздался голос:

— Татары разбиты!

Князь Александр поднял голову:

— Что?..

— Татары разбиты! — повторил Демьян.

— Где? Кто разбил?!

— Атаман Кунам, близ устья Красивой Мечи.

Князь вскочил:

— И много их полегло?

— Много, но не все. Кто уцелел, воротились в свой лагерь.

— Выходит, нам атаман тоже татарвы оставил? Молодец! Какой молодец!.. Ты ему помогал?

— Да.

— А где Дымарь? Где рудокопы?

— Татары замучили, — дрогнул голос у Демьяна. — Мы об этом от пленных узнали.

— Не кручинься, — тяжело вздохнул князь. — Ничего не поделаешь, ведь бьёмся с врагами не на жизнь, а на смерть. Дымарь не первый, кто сложил голову за Святую Русь. И мы тоже сложим... Ты скажи лучше вот что: Олег Воргольский с татарами?

Демьян пожал плечами:

— Пленные упоминали какого-то князя, которого дюже не любит их воевода Харалдай.

— А какой же может быть у татар князь, а, Семён Андреевич? — повернулся Александр к старому боярину.

— Да окромя Олега и некому быть, — послышался голос из полумрака. — Не Андрей же Городецкий ведёт ордынцев на нас — ему и с братом своим Дмитрием Переславским забот по горло хватает.

— Ладно! — хлопнул князь ладонью по столешнице. — Завтра выступаем на татар.

— Не рано ль? — хмыкнул Семён Андреевич.

— А чего ждать? Главное, что они изрядно потрёпаны. Так, Демьян?

— Так-так, Александр Иванович! — повеселел молодой Шумахов. — Много мы нехристей положили. Я ещё столько татар побитых не видал. Кунам приказал перетащить их подальше, а то весной завоняют и ему придётся место менять...

— Ну ладно, ладно, — оборвал Дёмку князь. — Поутру поведёшь нас. Глядишь, посчастливится, и мы тоже татарву малость пошевелим. А теперь всем отдыхать. Жаркий денёк будет...

Утром собралась дружина. Разной масти кони, разноцветные зипуны у воинов. Лишь немногие имели кольчуги и остроконечные шеломы, в основном же налегке готовились к бою удальцы-жертвенники. Вышел и князь Александр. Ему подвели могучего гнедого владимирского жеребца. Не раз этот конь был под своим седоком в сражениях за время войны с татарами и воргольскими супостатами. Выносливый, с толстой, словно панцирь, кожей, он выходил целым из многих передряг и выносил своего хозяина. Как-то в бою несколько стрел попали ему в шею, но не нанесли особого урона, хотя, конечно, шрамы остались, много шрамов. Да и сам князь весь в шрамах, один пересекает лицо от левого глаза вниз наискось. Удивительно, как глаз тогда уцелел.

— Ну, Молодец, повоюем? — похлопал коня по крупу князь. — Может, последний раз идём в поход.

Молодец заржал. Он с полуслова понимал хозяина и не боялся смерти. Уже своё отбоялся! А князю и вовсе трусить не пристало. Что дружина скажет? Ежели князь в кусты, то и она туда же.