Ангелы плачут над Русью

— Не бойся, сынок, и не жалей её. Она повинна в смерти твоего брата и должна ответить за это.

Светало. Сквозь редкие прогалины в сплошной пелене облаков пробились первые лучи солнца.

— Поджигай! — скомандовал князь.

От четырёх факелов сухие ветки по углам занялись, и через минуту весь сруб был охвачен пламенем. Испуганно ржа, попятились кони, из сруба раздался жуткий вопль.

Ярослав заплакал, но вскоре притих, а покосившийся сруб рухнул, подбросив высоко к небу столбы огня и снопы искр. И тут...

И тут из чащи полетели стрелы, и воины князя стали падать один за другим. Сам Олег в панике вскочил на коня и поскакал к Ворголу, крикнув сыну:

— Спасайся!

Но княжич замешкался и всё никак не мог справиться со своим маленьким коньком, который, всхрапывая и выпучив глаза, закружился на месте. Князь развернулся и поскакал назад, схватил коня сына за уздечку, пытаясь увлечь его за собой, но ещё несколько стрел просвистели в воздухе и одна вонзилась в шею Ярослава. Кровь брызнула фонтаном, Ярослав закричал. В зареве догорающего сруба и восходящего солнца князь Олег увидел его перекосившееся от боли лицо. Неестественно расширенные глаза мальчика выражали ужас. В отчаяньи Олег вырвал из раны стрелу, но это только ускорило трагический конец. Ярослав захрипел, изо рта и носа хлынула кровь, и он свалился с коня. Уже слышались зловещие крики выскакивающих из леса врагов. Олег успел подхватить тело сына и, со всего маху вытянув своего жеребца плёткой, помчался прочь. Позже князь не вспомнил, как оказался в Ворголе, как подскакал к своим хоромам и рухнул прямо перед крыльцом с коня. Его опять хватил френчуг...

Память к Олегу вернулась на второй день. Он лежал в тёмной спальной и слышал, как в соседней палате поп читает молитву и заливается слезами Авдотья.

— Детушки вы мои милые, детушки ненаглядные!.. Что же мне делать без вас, горемычной сиротинушке!..

И рыдания жены снова швырнули князя в беспамятство на целую неделю. Без Олега похоронили Ярослава, без него справили поминки. Авдотья не пожалела средств, казалось, весь Воргол собрался к княжескому столу. В отсутствие Олега все запросто садились рядом: боярин и смерд, воевода и ремесленник. К Рвачу подсел Артамон, и Рвач немного отодвинулся от десятника, брезгливо на него покосился. Подошло время подавать лапшу на гусином отваре. Лапша огненная, но пара не показывала, обильный жир на поверхности не давал ей остыть. У Артамона глотка крепкая, как из булатной стали, и он сразу начал хлебать.

Рвач удивился:

— Не горячо?

Артамон глазом не моргнул, искоса лукаво глянул:

— Да остыла уже.

Рвач, не почуяв подвоха, черпанул крутяку с самого дна, смело хлебнул и... ошалело выпучив глаза и плюясь, вскочил с места. Потом схватил кружку с квасом и начал заливать им пожар во рту.

— Святая водичка, догони бешеную кашу!.. — пробормотал, отставив кружку.

— Да то не каша, боярин, а лапша, — хихикнул сидевший рядом с Артамоном княжий гридень Лесик.

Рвач весь затрясся от злобы, однако смолчал — поминки всё ж, — вылез из-за стола и мрачнее тучи пошёл к двери. Остальные поминальщики с неприязнью смотрели на него: жители Воргола уже успели люто возненавидеть Рвача, виня его почти во всех бедах княжества. Многие считали, что рано или поздно этот выродок и предатель непременно переметнётся к кому-то ещё, кто больше заплатит, а ныне раболепствует перед князем Олегом от безысходности. Но понимает ли всю опасность, исходящую от Рвача, сам Олег, не знал никто.

Глава пятая

Самуил одним из первых в Сарае услышал о прибытии в Орду князя Александра Липецкого. Поведали ему и о добрых отношениях князя с тысячником Харалдаем. Поэтому он поспешил к Телебуге и с помощью лжи и клеветы сумел убедить хана арестовать князя Липецкого и подбивал его к аресту Харалдая, ссылаясь на беспричинный якобы переход тысячника от Олега Воргольского к Александру. Однако с Харалдаем у Самуила не выгорело: хан учитывал влияние многочисленных родственников тысячника в войсках и перед угрозой столкновения с Ногаем не хотел наживать себе лишних врагов. Да он даже из осторожности решил не сразу арестовать Александра, а сперва принять князя и выслушать. Но одного, без Харалдая, дабы Александр не получил в лице того сильного защитника.

После обязательных церемоний очищения огнём и дымом князь Александр предстал пред ханом. И что скажет мятежный князь в своё оправдание? Какие слова подберёт, чтобы доказать владыке полувселенной свою невиновность перед ним? Очернит покойного брата Святослава: мол, это он начал войну с татарами?