Ангелы плачут над Русью

— Хорошо-хорошо, иду! — И Афанасий в мгновение ока оказался у стены детинца и как кот забрался на неё. Вскоре воротились сторожа.

— Ну что? — спросил Игнат. — Козьму не видали? Следом за вами убежал.

— Не видали, — покачал головой один из сторожей. — А что там творится-а-а! Говорят, липецкого полонянника живого резать будут!

Игнат, словно не услышал, — потянулся.

— Жарко будет, — пробормотал лениво. — Солнце печёт, как в страдник-месяц.

— Тебе что, Игнат, — удивился сторож, — это не интересно?!

— Я за жизнь навидался этих казней во сколько! — провёл по кадыку ладонью Игнат. Он отставил копьё, сел в тень, закрыл глаза и зевнул. Потом добавил: — А вы, коль любопытно, идите, посмотрите на казнь. А тут я один управлюсь.

Сторожа переглянулись:

— Што, можно?

— Можно-можно. Валяйте!

И сторожа ушли. Игнат же встал и начал смотреть в сторону Афанасия.

А Козьма тем временем бежал вдоль стены кремника, но, заметив выезжающих из-за угла всадников, кинулся в густой репейник. Репьи облепили всю одежду, вцепились в волосы, но это была не такая уж беда. Главное, не заметили.

Всадники ускакали. Козьма хотел было бежать дальше, но вдруг увидел на стене детинца человека и снова замер. Однако, приглядевшись, всплеснул руками:

— Ах ты, Господи! Афоня! — И дунул быстрее зайца.

Афанасий же, заметив беглеца, завопил:

— Лазутчик! Лазутчик! — соскочил со стены и, продолжая орать во всё горло, подбежал к Игнату. — Лазутчик! Там! За стеной!

— Заткнись, псина! — прошипел Игнат. — А то всех нас погубишь! Это Козьма, а не лазутчик! Моли Бога, чтоб никто не услыхал. А будешь ещё голосить — я тя, гад, прикончу!

От этих слов по телу Афанасия пробежал холодок, и он замер с вытаращенными глазами.

— Вот что, щенок нелизаный, — строго молвил Игнат. — Дело у нас с Козьмой дюже серьёзное. Иди на место и продолжай караулить. И ещё запомни: с теми людьми и наш Севастьян. Так что, если хочешь с братьями жить по-братски, делай, что говорят, и без лишних вопросов. Понял?

Афанасий испуганно кивнул.

А Козьма уже добежал до укрытия липчан. Забравшись в росший на берегу Воргола кустарник, они дремали, но от шороха мгновенно проснулись и выхватили мечи. Однако Севастьян сразу угадал Козьму и шепнул напарникам: «Это свой».

— Сева, Сева! Где ты? — продираясь через кусты, вполголоса звал брата Козьма и, увидев, выдохнул: — Сева! Беда!

— Что случилось? — тряхнул его за плечи Севастьян.

— Сегодня вашего дружка хотят сказнить! — дрожащими губами прошептал Козьма.

— Как сегодня?.. — побледнел Василий Шумахов. — Почему?!

— Не знаю! — развёл руками Козьма. — Князь отчего-то передумал и решил нынче. Уже готовят лобное место.

— Я сам пойду спасать Демьяна! — заявил Севастьян.

— Нет, ты не пойдёшь, — твёрдо сказал Козьма. — Тебя сразу узнают и схватят. И себя погубишь, и его не спасёшь. Попробуем по-другому. На стене караулит наш брат Афанасий, на воротах — Игнат. Они пропустят меня вместе с твоими друзьями, а там как Бог даст. — Повернулся к липчанам: — Вас в Ворголе никто не знает, а чужаков у нас много. Думайте, как будете спасать своего друга. Где ваши кони?

— На той стороне Воргола, — ответил Андрей.

— Это хорошо. От лобного места бегите к этой стене, тут будет ждать Севастьян. Пока там опомнятся, — мотнул головой на детинец Козьма, — вы спуститесь по верёвке, переплывёте Воргол и скроетесь в лесу. Всё, больше нельзя терять ни минуты. Слышите гул в детинце? Это смерть гудит над городом. Поспешим на выручку православному. Прощай, Сева! — обнял Козьма брата. — Скоро ли ещё свидимся? И свидимся ли вообще?

— Свидимся, брат, спасибо тебе! — И Севастьян крепко обнял Козьму...

Вскоре все четверо были в городе. Игнат сообщил, что Демьян ещё в темнице, посоветовал напасть внезапно, когда его будут выводить. Ещё он подсказал, как незаметно раствориться в толпе, не упуская друг друга из виду, и на прощанье пожелал незнакомцам удачи.

Опытные в опасных предприятиях липчане скоро оказались у самого входа в темницу, готовые в любой миг ринуться спасать пленника. И когда Демьяна выводили наружу, нападение отчаянной троицы было столь стремительным и неожиданным, что никто из воргольцев глазом не успел моргнуть. Охранники Демьяна в мгновение ока были оглушены сильными ударами плашмя мечей по голове. Толпа зевак ахнула и отшатнулась. Верёвки на Демьяне разрезали, и испуганный глазелый люд, дабы не попасть под горячую руку, разбежался. Дорога к отступлению была свободна.

— Быстро, быстро! — торопил друзей Василий Шумахов...

— Что там за гам? — услышав крики, спросил князь Олег.

— Небось народец твой, княже, распалился в ожидании казни, — предположил Рвач.

«По себе обо всех судит, головорез, предатель!» — с ненавистью подумал стоявший рядом Самсон.

— Князь! Липчанина освободили!.. — задыхаясь от волнения, прибежал один из воргольских дружинников.

Олег сначала не понял и тихо спросил:

— Кто освободил? Зачем?

— Не знаю! — задрожал от страха дружинник.

Несколько мгновений князь сидел в полном оцепенении. Потом вскочил и, сорвав со стены копьё, метнул его в грудь несчастного. Дружинник, залившись кровью, упал, а Олег гаркнул: