Ангелы плачут над Русью

— Признаться хочу князю.

— В чём признаться?

— В том, что я помог бежать Демьяну, а не Самсон...

Козьма долго молчал. Потом сердито фыркнул:

— Ох и дурак же ты, оказывается, Игната! Всю жизнь меня учил, наставлял, а сам чуть что — сразу скис.

— Да не скис я, — почти простонал Игнат. — Совесть мучает! Не могу я так! Из-за меня невинный будет казнён лютой казнью.

— Это Самсон-то невинный?! — рассвирепел Козьма. — Это убийца князя Святослава ни в чём не виноват? Да поделом ему! Божья кара это за гибель славного витязя Земли Русской. А Самсону всё одно смерти не миновать, не в Ворголе, так в Липеце. Если не Олег, так князь Александр Иванович его выкрадет и порешит, ещё страшней, чем Олег, казнь ему придумает! В общем, брат, кончай мямлить и айда за стол. А на казнь не ходи. Незачем тебе смотреть на это. Совесть твоя чиста и перед людьми, и перед Богом, так что не мучай себя... Да-а... Не знал я, что ты такой нытик. Нашёл кого защищать! Умолкни и не напоминай об этом, а то не посмотрю, что в боярах ходишь, враз накостыляю! Лучше пойдём-таки обедать.

Игнат хмуро кивнул. Доводы Козьмы были весомы. Действительно, за убийство князя Святослава Самсон заслуживал смерти, и нести свою голову на плаху за него нет никакого резона. Игнат вздохнул и поплёлся в хату.

Князь Олег тоже пришёл в себя, когда Ермолай дал ему выпить травяного настоя.

— Но казнь сегодня всё одно состоится! — заявил, как отрезал, князь. — Зови Ефима, скликайте снова народ. Мне нет разницы, кого из липецких казнить, пускай даже Рвача пришлось бы жечь на костре, кабы не было Самсона. Я в безвыходном положении. Надо же тому татарину показать, как мы расправляемся с врагами хана великой Золотой Орды. А убивать Самсона Ефим будет с таким же усердием, как он казнил бы Демьяна...

Одной из самых ужасных казней было колесование. А перед смертью человека ещё мучили разными дьявольскими приспособлениями, выламывали по суставам конечности и дробили кости.

Когда Самсона выводили из темницы, он ещё не знал, какая участь ему уготована. Мало того, бывший охотник надеялся, что над ним совершат ритуал несмертельной пытки, а казнить не будут. Однако он понял нешуточные намерения князя, увидев эшафот с орудиями пыток смертельных. От ужаса кровь застыла в жилах Самсона. Когда его вели мимо Олега, Самсон узрел в его глазах свою смерть и даже не закричал, а завизжал:

— Князь! Князь! Я ни в чём не виноват! Не спасал я никого!..

Но Олег не слушал, не хотел слушать оправдания Самсона, которые уже ничего не значили. Ему срочно нужен был козёл отпущения, и липчанин Самсон подходил для этой роли как нельзя лучше. К тому же Самсон был постоянным живым укором нечистой совести Олега.

— Не смей убивать меня! — кричал Самсон. — Я же но твоей воле порешил князя Святослава!..

Эти слова тоже долетели до слуха Олега.

— Кончайте его! — приказал он. — Ефим! Заткни мерзавцу глотку!

Стремянный, исполнявший сейчас роль палача, воткнул в рот Самсону тряпку. Охотник замычал и попытался вырваться, но держали его крепко. Потом заложили одну ногу в пыточное приспособление, похожее на колесо, и привели его в движение. Захрустели кости несчастного, из-под лопнувшей кожи брызнула кровь.

Мало кто из жителей Воргола видел такую казнь, и толпу зевак охватил ужас. Одни, выпучив глаза и раскрыв рты, не могли пошевелиться. Другие, наоборот, старались поскорей покинуть лобное место. Но были и такие, кто с любопытством и даже восторгом наблюдал за происходящим. А спасшийся татарин, неожиданно ставший важным гостем воргольского князя и сидевший справа от него, потирал руки и бормотал что-то себе под нос с явным удовольствием.

Между тем силы покидали Самсона. Он уже только хрипел, а налившиеся кровью глаза были глазами безумца. И вдруг он уставил свой страшный взгляд на Олега.

И — князя пробил озноб. Он вскочил и, отмахиваясь от жуткого видения, одним прыжком оказался за спинкой кресла, бормоча:

— Чур меня! Чур! Сгинь, сатана, сгинь!..

Насмерть перепуганный Олег ещё раз выглянул из-за кресла и, встретившись с огненным взглядом Самсона, дико заверещал:

— Ефим! Ефим! Отруби ему голову и выкинь подальше! Кончай его! Немедля!..

Сам же кинулся с лобного места в толпу, натыкаясь на растерянных горожан, распихивая их и пробивая себе дорогу к терему. Олегу казалось, что ему в шею вот-вот вцепится костлявая рука умирающего Самсона. Затылок его онемел от страха.

— А-а-а-а-а!.. — заорал князь, подбегая к ведущей в хоромы лестнице, споткнулся о ступеньку и, с маху ударившись головой о перила, без памяти рухнул на землю.

Глава четвёртая

В стане князя Александра не было ни печали, ни особой радости. Все уже как-то привыкли к гибели друзей, и потому даже счастливое спасение Демьяна показалось делом обыденным. Ну спасся — и спасся.

Князь с улыбкой поприветствовал Демьяна и похлопал его по плечу: