Ангелы спасения. Экстренная медицина

– Возможно, он хочет, чтобы вы попросили прощения. Может, он готов вас простить. Но вам надо попросить.

Похоже, это сработало. Райли глубоко вздохнул и через прилавок протянул руку за моими рецептами.

– Спасибо! – ответил он.

После этого мы не виделись несколько месяцев. Я слышал, что он часто отсутствует на работе, и другие провизоры его заменяют. Как-то раз, придя на дежурство, я узнал от врача, передававшего мне дела, что Райли у нас в больнице. У него случился небольшой сердечный приступ, и еще мучило несварение.

В обеденный перерыв я пошел к нему в палату и постучал в дверь. Райли сидел в постели, а на стульях вокруг расположились члены его семьи – кажется, жена и взрослые дети, но точно я не знаю. Он меня всем представил, сказал несколько теплых слов. Все со мной поздоровались. Потом я подошел поближе к Райли, а посетители, из вежливости, начали беседовать между собой.

Я плохо запомнил наш разговор. Точно он был недолгим. Я спросил, переговорил ли он с тем парнем из своих снов. Без улыбки, Райли кивнул.

Я спросил, что он ему сказал.

– Попросил прощения. Но он, кажется, ничего мне не ответил.

На секунду он умолк, а потом добавил:

– Правда, больше он почти не приходит.

На это мне нечего было сказать. Я пожал Райли руку, пожелал не волноваться и поправляться побыстрей, а потом вернулся к работе.

Больше мы не виделись. Несколько месяцев спустя я узнал, что дома у него случился новый сердечный приступ, на этот раз смертельный. Кажется, он еще до того собирался продать аптеку, а после его смерти старое здание быстро купили и она закрылась. Мы получили разрешение на выдачу необходимых медикаментов на руки пациентам в ночное время, когда аптеки закрыты, и жизнь пошла своим чередом.

Для всех, за исключением парня, ворвавшегося к Райли с пистолетом. И для него самого.

Глава двенадцатая Нападение

Друзья частенько спрашивают меня, каково это – работать врачом. Сами они обычно говорят что-то вроде «я бы никогда не привык ко всей этой кровище». На что я отвечаю, что сложность не в том, как привыкнуть к кровище, а в том, что к ней как раз быстро привыкаешь. В том, что это как раз легко.

В конце концов, кровь течет не у врача, и больно не ему. Мы все привыкаем к тому, с чем сталкиваемся ежедневно. И все равно удивительно, до чего быстро страдающее человеческое существо, чья жизнь внезапно разделилась на «до и после», терзаемое болью и страхом, превращается для нас в «ДТП в шестой палате».

В целом, это даже неплохо. Пациенту, попавшему в аварию, в первую очередь требуется от нас не сочувствие – мы должны спасти ему жизнь. А для этого нередко требуется, например, прорезать дыру у него между ребрами и всунуть в нее трубку, чтобы слить кровь, заполнившую грудную клетку.

Но это не значит, что мы не должны воспринимать пациента как человеческое существо. Наоборот, это необходимо. Но одновременно мы должны лечить его тело, которое приходится воспринимать просто как объект. Получается, что мы переключаемся между двумя разными подходами, человеческим и медицинским. И иногда такое переключение требует определенных усилий.

А теперь я собираюсь рассказать вам о первом и единственном случае нападения на меня со стороны пациента.

Он был очень стар и очень болен, собственно, медленно умирал. Его направили к нам из дома престарелых, поскольку он плохо ел и постоянно впадал в забытье. Обычно у таких больных это означает наличие инфекции.

Официально он даже не был моим пациентом.

Доктор, который его принимал, закончил дежурство, передал мне дела и уехал домой. Ничто не предвещало сложностей: старик в бессознательном состоянии, под капельницей с антибиотиками из-за почечной инфекции, которого вот-вот заберут в отделение. Да и новых больных в скорую пока не поступило. Я был свободен. Так что решил совершить небольшой обход.

Первым делом я заглянул в бокс на четыре койки, который находился у центрального поста, и попал как раз к этому старику. Сестра, отвечавшая за него, ставила капельницу другому пациенту, поэтому я поздоровался и спросил, нужно ли чем-нибудь ей помочь. (Я в вечном долгу перед сестрами – они помогали мне столько, что мне никогда им не отплатить.)

– А вы можете? – спросила она.

Я кивнул.

– Ну, вон тому старичку на четвертой кровати нужно поставить катетер Фолея. Если у вас есть время, поставите?

Конечно, сказал я, почему нет.

Катетер Фолея – устройство простое: резиновая трубка с маленьким кругляшком на конце. От кругляшка идет еще одна трубка, гораздо тоньше, через которую его раздувают. Катетер вводится в мочевой пузырь через уретру. Там кругляшок раздувают, чтобы катетер не выскользнул. Моча по катетеру стекает в контейнер, где можно точно измерить ее количество. Раньше его использовали, чтобы было удобней ухаживать за пациентами, прикованными к постели. Однако из-за опасности инфицирования мочевого пузыря сейчас эта практика сошла на нет.