Ангелы Тьмы

Астелян потерял счёт визитам тюремщиков. Может быть, они приходили пятьдесят раз, возможно, пятьсот. Иногда он пытался спорить, чаще замыкался, не обращая внимания на лезвие, режущее плоть, сверло, пронзающее кости, или на обжигавшее кожу клеймо. Борей приходил и уходил, Самиил приходил и уходил, в их появлениях не было никакой системы, понятной Астеляну. Просыпаясь, он иногда видел Борея, который, наблюдал за пленником и слушал его порожденные кошмарами крики. Порой капеллан являлся с вопросами, обсуждал все аспекты ответов, но не причинял боли. Иногда была только боль и никаких вопросов, или коварный шепот в голове, который именовал Астеляна лжецом и клятвопреступником.

В моменты мучительного бреда скрежет большого медного ключа в замке вызывал страх. Потом проходило время, искаженный разум не мог удержать бушующие мысли, стремился поделиться ими, и Астелян мечтал о возвращении Борея. Иногда он изо всех сил пытался вспомнить, почему оказался здесь, а затем воспоминания возвращались и накатывали волной, смывая боль. Так, в постоянной борьбе Астелян пытался сохранить хоть какую-то часть себя прежнего.

В воображении эта часть была яркой звездой, которая находилась в самом центре разума. Тени пытались схватить звезду, красные светящиеся глаза колдуна изучали её, но она спокойно светилась в безопасности. Это был замысел Астеляна, его мечта. Вернуться на славный путь Великого Крестового Похода, избавившись от нелепых организаций и установки, унизившие человечество. Когда удавалось сконцентрироваться, звезда начинала расти, воспоминания разжигали её, а мечты раздували огонь все сильнее.

Астелян знал, что никогда не увидит Великого Империума, никогда уже не поведет армии Императора по полям сражений под грохот болтеров и треск пламени. Теперь это было свыше его сил, саму возможность отняли, когда он сдался Темным Ангелам на Тарсисе. Если бы он, Астелян, понял все раньше, если бы по-настоящему представлял себе их намерения, то сражался бы так упорно, как не сражался раньше никогда.

Сожаление оборачивалось горем, когда он видел свой план развалившимся на куски, золотая звезда превращалась в мутное свечение, клонилась к закату и ускользала. Веками Астелян оставался защитником, командиром, воином-покорителем. Теперь он понял свой крах и проклял Темных Ангелов, проклял Льва Эль-Джонсона, который направил их по ошибочному пути. Горе оборачивалось гневом, и тогда Астелян слабо бился в оковах, сил едва хватало, чтобы приподняться на каменном столе.

В этот раз он ощутил скулой уже знакомый ветерок, бросил взгляд на приоткрытую дверь, и голова снова бессильно склонилась на плиту. Заплывшими от синяков и налитыми кровью глазами Астелян разглядел Борея и ощутил что-то вроде благодарности в душе — капеллан-дознаватель явился один. Борей быстро подошел, раздался лязг цепей и царапание ключа по металлу замка. Одна за другой цепи свалились, освобождая конечности и грудь Астеляна. Избавленный от тяжести железа, он попытался сесть, но понял, что не в силах этого сделать.

— Старайся понастойчивей, — шепнул ему на ухо Борей. — Твои мышцы должны вспомнить, для чего они нужны. Попробуй ещё раз, и они начнут вспоминать.

Астелян захрипел без слов, всеми фибрами души стремясь собрать оставшиеся силы. Позвоночник горел огнем, мышцы стонали от напряжения, казалось, минули часы, прежде чем удалось преодолеть себя и принять вертикальное положение.

— Очень хорошо, — сказал капеллан-дознаватель, пройдясь перед пленником, а потом ткнув пальцем в дверь. — Ты можешь уйти прямо сейчас.

Астелян медленно повернул голову, посмотрел сначала на дверь, а потом на Борея. Он нахмурился, не в состоянии вспомнить слова, мысли, которые он хотел выразить, тоже притупились.

— У тебя есть вопрос?

Астелян закрыл глаза и сосредоточился. Усилием воли он прекратил кружение мыслей. В горле было сухо.

— Дать тебе немного воды? — спросил Борей.

Астелян кивнул, голова бессильно мотнулась из стороны в сторону.

— Очень хорошо, — проговорил Борей и вышел.

Астелян сидел, уставившись на светильники за приоткрытой дверью. После долгого пребывания в унылом сумраке они жгли ему глаза. Нужно всего лишь встать, пройти пять шагов и тогда он покинет камеру, но Астелян исчерпал самого себя. Все равно, он сейчас соберет все силы, а потом уйдет и будет свободен.

Капеллан вернулся с кувшином воды и чашей.

— Ты хочешь уйти, да? — спросил он, и Астелян вдруг понял, что руки сами потянулись к двери.

Он отдернул руки и прижал их к себе.

Борей шагнул вперед и налил воды в чашу и поставил кувшин на пол. Взял руку Астеляна, слегка согнул ему пальцы и прижал их к сосуду с водой, потом то же самое повторил с другой рукой. Как только капеллан отнял свои ладони, Астелян уронил чашу, и она с грохотом полетел на пол, разбрызгивая воду. Холод этой воды сразу обострил чувства.

— Попробуй ещё раз, — настоятельно попросил Борей, он снова наполнил сосуд и поднес воду поближе. — Тебе удалось сесть, теперь ты сумеешь напиться сам.