Ангелы Тьмы

— Лютер поселился в Ангеликасте, в Башне Ангелов, самой большой цитадели Калибана и величайшей крепости Темных Ангелов. Я лично взял на себя командование внешней обороной планеты и лазерными батареями, и управлял ими из командного центра, удаленного на сотни километров. Получив сигнал о приближении кораблей к орбите, мы поначалу решили, что вернулись суда предателей, те самые, которые сбежали в первом бою.

— И поэтому вы открыли огонь? — спросил Борей.

— Нет, не поэтому, — ответил Астелян с вызовом. — Спустя небольшое время выяснилось, что наш примарх вернулся. Лютер обратился ко мне и попросил совета. Он встревожился, потому что перехватил сообщение о том, что Эль-Джонсон сам ведет корабли. После того, что произошло на Калибане, Лютер не знал, что делать, и опасался гнева Льва.

— И что ты ему сказал?

— Ничего, — мрачно ответил Астелян. — Я приказал батареям открыть огонь по прибывающим кораблям.

— Ты отдал команду?! — Борей выплюнул эти слова и схватил Астеляна за горло, снова прижимая его к плите. — Это ты ускорил уничтожение мира, который был нашим домом? И после этого отказываешься каяться в грехах?!

— Я остаюсь при своём решении, — хрипло ответил Астелян, тщетно пытаясь вывернуться из сдавившей его хватки капеллана. — Мне ничего другого не оставалось. Эль-Джонсон бы попросту нас размазал, потому что корабли предателей, как я подозревал, уже встретились с его флотом. Их версия событий обрекала нас на проклятье. Наш милосердный примарх кого угодно прикончил бы за то, что случилось с его родной планетой. К тому же я боялся, что наш примарх уже не лоялен Императору. Мы немного слышали о подвигах Темных Ангелов во время ереси, не следовало сбрасывать со счетов всякие возможности, Эль-Джонсон мог сражаться на стороне Хоруса.

— Значит, ты стрелял, потому что боялся возмездия? — прорычал Борей, приподнимая голову Астеляна и ударяя его затылком о каменную плиту.

— Я стрелял, потому что хотел убить Эль-Джонсона! — выплюнул Астелян, слабо пытаясь оттолкнуть Борея и освободиться. — Моя лояльность принадлежала в первую очередь Императору, а Эль-Джонсон был на втором месте, к тому же сильно отставал. Это был долг по отношению к Императору — защитить космодесантников под моей командой, тех самых, которых Император сам отобрал и вырастил, и которым угрожал примарх. Ты понимаешь?

— Вовсе нет, я не могу понять, как могло в тебе биться такое предательское сердце, — ответил Борей, отпуская Астеляна и с отвращением отстраняясь.

Продолжая говорить, он больше не смотрел на пленника.

— Выступить против примарха, пожелать ему смерти — самый тяжкий грех, который можно совершить.

— Этот был из примархов, которые пошли против Императора. До их появления не было никакого инакомыслия, не было гражданской войны, — заявил Астелян, отталкиваясь от плиты, чтобы сесть. — Это примархи повернули легионы против истинного хозяина, который потакал амбициям этих же самых примархов и тысячи космодесантников отдал под их начало. Примархи почти разрушили Империум, а Эль-Джонсон своими поступками обрек на гибель Калибан.

— Твое высокомерие происходило от ревности, подпитывалось нечистой наживкой, которую предложил Лютер! — заорал Борей. — Ты пошел против примарха в обмен на власть и обещанное тёмными силами господство!

— Я защищал себя от сумасшедшего, который уже пытался уничтожить мой орден и не постеснялся бы сделать это снова! — огрызнулся Астелян. — Я никогда не присягал никакой тёмной силе, и вообще никому, кроме Императора! Но я все равно ошибся.

— Таким образом, ты это признаешь!

Триумф был написан на лице Борея, когда он прошествовал через камеру обратно к Астеляну.

— Я ничего не признаю.

Слова Астеляна заставили Борея остановиться, его восторг обернулся яростью.

— Я был неправ, полагая, что Лев Эль-Джонсон собирается посчитаться со мной, — продолжил Астелян. — Он был полон решимости уничтожить Лютера, своего наставника и друга. Именно Лютера, правителя Калибана, ненавидел Эль-Джонсон, ему он завидовал. Мою правоту доказывают действия Льва! Разве он не возглавил лично атаку на Башню Ангелов, пока корабли вели бомбардировку Калибана с орбиты? Не стремился ли он уничтожить все свидетельства собственной слабости, когда ударил по тому, кто видел его истинную суть?

— Лев, действительно, слышал о предательстве Лютера и знал, что ради излечения болезни следует действовать решительно и быстро, — объяснил Борей. — Он надеялся спасти Калибан от злого влияния, когда наносил этот удар.

— Нетрудно было понять намерения примарха, когда ракеты и плазма с ревом обрушились с орбиты вниз, — возразил Астелян. — Моря вскипели, суша треснула, и крепости превратились в руины. Помню, как земля зашаталась под ногами, и я упал в то, что выглядело как бездна, после чего потерял сознание.