Ангелы тоже люди

дорогими игрушками, слышать голос Станислава Васильевича, низкий, красивый, с

правильным произношением и властной интонацией, и иногда представлять, что это ее

папа. А она, в свою очередь, постарается привести подругу в чувство - выдернуть из

полусонного мира грез в мир настоящий, цветной и жизнерадостный. В конце концов, ее

энергии хватит на двоих. И еще она больше никому не позволит зло шутить с ней и ее

новой подругой. Теперь их двое, а это - какая-никакая, но коалиция, и им, в сущности,

никто больше и не нужен.

Так и привилась Танечка Зверева к семье Косинских, как дичка груши к дорогому сорту

яблок, и прививка действительно получилась удачной - в семье Танечку полюбили как

родную, а она вносила приятное оживление в их размеренную жизнь. Школьные годы

пролетают, как известно, быстро, они накрепко связали подруг массой разделенных на

двоих впечатлений и первыми девичьими секретами, так они и шагнули вдвоем во

взрослую жизнь. Вероника поступила на престижный факультет в университет, а Танечка,

со вздохом облегчения покинув школьные пенаты, решила, что никто и никогда больше не

заставит ее корпеть над этими нудными заумными книжками, и с головой окунулась во все

многоцветие жизни. Была она прехорошенькой, веселые цвета шоколада блестящие

кудряшки подчеркивали карие очень живые глаза, а фигурка как с картинки заставила

сломать шею не одного представителя слабосильного пола. И хотя парней она меняла

гораздо чаще, чем перчатки, в дорогой магазин мужской одежды она устроилась именно в

поисках богатого и щедрого кавалера. Все те ухажеры-ровесники, что у нее были, в

лучшем случае могли ей предложить романтический ужин при свечах в ресторане, после

чего обязательно предполагалась постель, так как от этого апофеоза щедрости до

следующего томного вечера зарплаты или стипендии могло пройти слишком много

времени. Танечка же была девушкой гордой, и поездкой на трамвае ее было не соблазнить.

Иногда предлагались верхние конечности вместе с сердцами, вкупе с долгой дорогой по

служебной лестнице, где ей отводилась роль жены декабриста и по совместительству

кухонной рабочей. Все это ее совсем не впечатляло, тренировать ягодицы она

предпочитала в дорогом спортклубе, а не на жизненном тренажере в виде карьерной

лестницы, и разбитые сердца падали к хорошеньким ножкам холодной прелестницы. К

тому времени, кроме Вероники, вечно торчащей на лекциях или в библиотеке, у нее

появились и другие приятели, с которыми можно было запросто пойти на дискотеку или

на концерт, которые также как она любили оторваться по полной программе. Подробности

таких веселий, медленно всплывавшие в памяти утром, ничуть ее не смущали - все

продвинутые, все понимают, как говорится - «се ля ви». Дома же она говорила, что ночует

у Вероники, ей верили и никогда за нее не переживали, ведь репутация подруги была

чистой, как лист в тетрадке первого сентября. Сама Вероника и не подозревала, как часто

та у нее ночует, но с интересом слушала рассказы о похождениях Танечки, которая для нее

так и оставалась ее самой близкой задушевной подругой. Собственных подвигов в личной

и интимной жизни она еще не совершила, поэтому самой ей и рассказать-то было нечего.

Хотя, конечно, было что, но разве могли сравниться все ее философские размышления о

жизни, ее романтические сонеты об ожидании любви с рассказами Танечки о ночной

жизни Москвы, тусовках, настоящих ухажерах и безудержном сексе на заднем сидении

лимузина, взятого напрокат на всю ночь. В каком-то смысле Вероника восхищалась

отчаянной смелостью и жизнелюбием подруги, но никогда не хотела бы поменяться с ней

местами. Ведь тогда не хватало бы времени на учебу, а учиться, как бы странно это для

многих не прозвучало, она любила. Не осталось бы времени на любимые книги, на вечера

под звездным небом в тихом садике перед пряничным домиком бабушки, на неспешные

беседы с ней о том, почему мир устроен именно так, а не иначе. Хотя, иногда она

подозревала себя в некотором лукавстве перед самой собой. Может, она просто боялась

выйти из своего мира в эти дикие джунгли? Нет, в принципе, она смогла бы, и даже иногда

представляла себя этакой роковой женщиной, смелой и страстной, как в кино. И, конечно

же, там ее всегда ждал Принц - один единственный и на всю жизнь. Она никогда не видела

его, но знала, что он есть, и когда-нибудь настанет тот час, когда он придет за ней и мир

изменится навсегда...

- Так куда мы идем? – Танюшкин голос в трубке звучал как всегда звонко и весело.

- Папа заказал «Арагви» на девять.

- У нас вечер грузинской кухни? У Станислава Васильевича всегда был отличный вкус. Он

будет один или, наконец, обзавелся пассией?

- Не знаю, он со мной не делится подробностями своей личной жизни.