Ангелы уходят не прощаясь

Потом, быть может, я раскаюсь.
Потом. Быть может. А пока —
Наш красный рейсовый «Икарус»,
Лети до города Торжка!

Там колокольни белоствольны,

Там тень резная у крыльца.
Течет несуетно и вольно
Река по имени Тверца.

И о ночлеге мы попросим

В избе исправной мужика,
И нам на память вышьет осень
Золотошвейка из Торжка.

Торжок! Да что тут торговаться?!

Любую цену мы дадим
За то, чтоб снова было двадцать.
Хоть ночь одну. Хоть день один.

За стены белые Успенья,

За комнатушку в три шажка,
За шорох листьев на ступенях,
За праздник города Торжка…

— Надо же… А ведь у меня в жизни была похожая поездка…

— Не скромничайте, Арсений Васильевич, у вас много было поездок.

— Не надо ехидничать, Елена Евгеньевна, я конкретно о Торжке… Галина Аркадьевна, еще хочу.

— В Торжок?

— В Торжок я хочу всегда, Елена Евгеньевна. Сейчас я хочу слушать стихи.

Но Галина Аркадьевна молчала, затем тихо произнесла:

— Вот подумалось вдруг: не станет меня, но останется дочка. И стихи. У меня их много, очень много. Только…

— Только что, Галя?

— Не знаю, как это сказать, Наташенька… Я без стихов не могла жить…

— Их будут читать, вот увидишь, — перебила Галину Аркадьевну девочка.

— Спасибо, — грустно улыбнулась та.

— Мы все так думаем, — Елена погладила Галину Аркадьевну по руке. А еще они будут нужны людям. Очень нужны. Только, пожалуйста, не говори о себе в прошедшем времени. Договорились?

— Хорошо, не буду. Давайте — вот это: