Ангерран де Мариньи. Советник Филиппа IV Красивого

Филипп, кстати, недавно расстался с Эдуардом II, с которым с огромным удовольствием проговорил в течение всего бракосочетания. Возможно, этим письмом он хотел предостеречь молодого короля, а под «делом» подразумевалась необходимость удалить Гавестона.[957] В действительности в тот момент от Филиппа Красивого нельзя было ожидать ничего другого, кроме плохой осведомленности о личности фаворита своего зятя. В подобной ситуации он предпочел бы молчать, но, отправляя в Англию послов, которым он полностью доверял, Филипп Красивый поручил им, осмотревшись на месте и разобравшись в том, что следовало сказать в данной ситуации, побеседовать с Эдуардом И. Предостережение возымело свое действие, и в 1308 г. Гавестона удалили со двора, впрочем, через несколько месяцев он вернулся и стал еще более влиятельным, чем прежде. Его вновь отослали в 1311 г., а 19 июня 1312 г. фаворита обезглавили взбунтовавшиеся бароны.

Если бы Мариньи занимался исключительно делами Филиппа Красивого, он не обращался бы больше к проблемам Англии. Но такую возможность ему предоставил сам Эдуард И. Молодой правитель действительно нуждался в советах как по поводу своих финансов, находившихся в плачевном состоянии, так и в области внутренней политики своего государства, где ситуацию с бесконечными притязаниями баронов и интригами придворных довершала сложность управления королевством Англии вместе с герцогством Аквитанским. Когда в 1313 г. волнения практически прекратились, 23 сентября король созвал своих баронов. Ему необходимо было достойно противостоять им, не наделать глупостей и постараться, по возможности, обвести их вокруг пальца. Для всего этого Эдуарду II недоставало опыта. Тогда ему в голову пришла идея попросить совета у двух выдающихся дипломатов короля Франции, у Людовика д'Эвре и Ангеррана де Мариньи.

Каким образом королю Англии стало известно о том, что Ангерран был весьма осведомленным человеком в области дипломатии? Мариньи не участвовал в переговорах 1310–1313 гг. по поводу Гиени; его имя, по нашим сведениям, не упоминалось ни в одном из документов или писем, которыми обменивались в то время два правителя. Но из счетов отеля Маго д'Артуа нам известно, что Людовик д'Эвре и Мариньи побывали в Англии в конце августа и в начале сентября 1312 г.[958] Кроме того, необходимые сведения мог сообщить королю приезжавший во Францию с дипломатическим поручением Эймар де Баланс, граф Пемброк: он прибыл во Францию по делам Эдуарда II в феврале 1313 г. и привез с собой рекомендательные письма, чтобы передать их Филиппу Красивому, Людовику Наваррскому, Карлу Валуа, Людовику д'Эвре, архиепископу руанскому, Жилю Асцелину, графу де Сен-Полю и, наконец, Мариньи.[959] Нет никаких сомнений относительно того, что именно он повлиял на решение правителя Англии пригласить Мариньи, который показался ему компетентным и влиятельным человеком.

Наконец, Эдуард II присутствовал на празднованиях Троицына пня в Париже в 1313 г., во время которых Филипп Красивый посвятил в рыцари своих сыновей и многих других юношей благородного происхождения, Кроме того, в связи с этими торжествами, как уже говорилось, фактически произошло открытие новых зданий в Париже. В то время Мариньи уже был близок к вершинам своего могущества. Новый дворец всем казался его творением – причем в какой-то степени так оно и было – кроме того, именно камергеры постарались сделать праздник как можно более роскошным. По всей видимости, имя Мариньи, как в связи с его недавней деятельностью во Фландрии, так и из-за его запомнившегося появления на церковном соборе в предыдущем году, было у всех на устах. Мариньи постоянно находился в поле зрения приглашенных царственных особ. Он заплатил 100 ливров коннетаблю Гоше де Шатильону и 40 ливров Гильому д'Аркуру за право шествовать перед английской царствующей четой.[960] Вероятно, именно он позаботился о размещении их в Париже и об оказании им соответствующих их положению услуг. И когда в начале лета 1313 г. Эдуард II выбирал для себя советников, он, само собой, пригласил вместе с Людовиком д'Эвре Ангеррана. Мариньи был влиятелен, пользовался репутацией умелого человека, и поэтому его присутствие в окружении молодого короля было крайне желательным.

Поводом для приглашения стала встреча с баронами 23 сентября. К этому неотложному на тот момент для короля делу добавлялась еще и необходимость разрешения спорных вопросов между Англией и Францией по поводу Гиени. 23 апреля король в Парламенте наложил на герцога Гиеньского штраф в размере 12000 ливров за притеснение его сенешаля,[961] но он отменил этот приговор 5 мая.[962]

Было ли в таком случае празднование Троицына дня настоящим перемирием, во время которого никто не упоминал о взаимных претензиях, или же возможностью поторговаться? Нам об этом ничего не известно, но из-за отсутствия в документах окончательного результата, можно предположить, что в августе 1313 г. не было принято никаких решений.