Ангерран де Мариньи. Советник Филиппа IV Красивого

Эти едва завуалированные угрозы, само собой, предваряли просьбу выслать ратификационные грамоты, составленные по заранее высланному образцу, к подготовке которого французская сторона имела непосредственное отношение. Но камерарий предусмотрел также возможность формального отказа Генриха Vil, которую, безусловно, обсуждали во время многочисленных этапов подготовки к. высылке мартовских инструкций. Так, в инструкции папским посланникам от 5 апреля объяснялось то, что им следовало сказать по секрету Генриху VII в том случае, если всякая надежда на ратификацию договора будет потеряна: римский король подвергает себя огромной опасности, исходившей со стороны Франции; папа ожидает ратификационных грамот от Филиппа Красивого; король Франции не будет брать в расчет интересы Генриха, если тот не хочет заключения мира, и сам папа более не будет снисходителен к римскому королю, поскольку у него вызывает раздражение тот факт, что коронация Генриха и его чествование (!) при дворе понтифика задерживают начало крестового похода; поэтому совесть подсказывает понтифику необходимость порвать отношения с римским королем.[1085]

На этот раз угроза исходила от папы и от короля Франции, которые объединились против Генриха VII, чтобы вынудить его дать согласие, благодаря деятельности французских посланников в Авиньоне, причем из самого текста предписаний, составленного кардиналом-камерарием, становится понятно, что самым активным, самым заметным участником этого движения, наконец, его реальным руководителем, был Ангерран де Мариньи.[1086] Несомненно, это объединение было связано с тем, что. в феврале прекратились разбирательства по делу Бонифация VIII.[1087] Уступив в вопросе, очень важном для Филиппа Красивого и тем более для Ногаре, но, по мнению Мариньи, хотя и не безнадежном, но абсолютно бесперспективном, французская сторона добилась того, что папа стал сторонником имперской политики Мариньи, проводя которую он ставил перед собой цель отложить коронацию и с помощью угроз, поскольку убеждения не приносили должного результата, добиться ратификации договора от июня 1310 г.

Генрих VII был вынужден прибегнуть к крайним средствам. Он сделал несколько оговорок относительно условий договора, то есть отказался оставить Арльское и Вьеннское королевства, о чем Климент V предупреждал Филиппа Красивого.[1088] Затем 8 мая в Кремоне он ратифицировал договор,[1089] подготовив публичную грамоту, которая соответствовала представленному образцу лишь частично и была составлена по абсолютно другой форме. Папа немедленно потребовал ратификации с французской стороны, и 14 июня Филипп Красивый подписал документы в Пуасси, в присутствии Людовика д'Эвре, Мариньи, Латильи, Ногаре и Мальяра;[1090] со своей стороны, он практически полностью воспроизвел образец.[1091]

В Авиньон документы отвез не Мариньи, а Плезиан.[1092] Речь уже шла не о переговорах, а об обмене ратификационными грамотами, и в отправке посольства не было необходимости. Кроме того, Плезиан наравне с Мариньи и остальными получил от короля доверенность на ведение этого дела 14 февраля 1311 г. Во время обмена он обнаружил, что составленный Генрихом VII документ не соответствовал образцу[1093] и, заподозрив, что по этой причине в будущем договор не будет соблюдаться, отказался его принять. Затем он потребовал вернуть акт Филиппа Красивого, который ранее уже вручил папе. В булле от 29 ноября 1311 г., из которой Филипп Красивый узнал об этом происшествий, ни слова не было сказано о Мариньи, а вся вина за случившееся возлагалась на Плезиана; следовательно, Лизеран допустил ошибку, написав: «Поэтому, когда в Авиньоне начался обмен ратификационными грамотами, Ангерран де Мариньи обнаружил это расхождение и потребовал, чтобы ему вернули документы его господина»,[1094] причем в своем высказывании он основывался именно на фактах, переданных этой буллой, в которой не упоминается никто, кроме Гильома де Плезиана, рыцаря и посланника короля Франции.[1095]