Англичане едут по России. Путевые записки британских путешественников XIX века

Повернув от собора налево и миновав площадь по улице с ее противоположной стороны[439], мы увидели за воротами старинное здание индийского базара[440]. Оно занимает большой двор, по его четырем сторонам тянутся аркада и верхняя галерея из старого, рассохшегося, почерневшего от времени и отделанного изящным, но простым орнаментом дерева. На всем протяжении высокую крышу и нижние части здания прерывают большие фронтоны с открытыми галереями и балюстрадами. Сквозь арки виднеются низкие дверные проемы и решетчатые окна лавок, где ведут свои дела последние остатки некогда процветающего братства индусских торговцев. В одной из комнат устроена пагода[441], в которую через два маленьких окошка едва проникает свет. Что касается самого этого ритуала, то я изложу его по Гёбелю и Оммер де Гелль: «Стены ее были расписаны грубыми изображениями их богов. На расстоянии около трех футов от двери низкая ступенька ведла в восточного типа помещение, устланное коврами. Справа в углу находился маленький храм, напоминающий маленький кукольный домик. На столе, покрытом и увешанном шелком, стоял на четырех красных стойках балдахин, а под ним на неких террасоподобных возвышениях располагались маленькие идолы из меди, олова и серебра, одни из них были украшены золотом и жемчугом, другие облачены в богатые одежды. Многие из них были безобразными, но имелись и три фигурки высотой восемь дюймов, которые напоминали детские куклы. К потолку комнаты, рядом с маленьким храмом, были прикреплены два колокола, в которые звонили во время обряда. В других частях помещения находилась всякая домашняя утварь, а у двери стоял мешок с мукой. В целом пагода не отличалась чистотой. На грязном подоконнике была установлена негасимая лампа – наполненный жиром свинцовый сосуд на ножке. Мы прибыли несколько раньше назначенного времени. Несколько индийцев спали прямо на земле в проходах и не обратили внимания на наше появление. Однако один из них, увидев нас, встал и произнес длинную речь, сопровождая ее бурной жестикуляцией и постоянно указывая на заходящее солнце. Он пытался объяснить нам, что богослужение вот – вот начнется. Это был высокий худой человек с редкой бородкой и темно-коричневой кожей болезненного вида, а на носу у него была нарисована оранжевая полоска.

Окна комнаты, в которую он нас привел, выходили на запад, и двое жрецов как раз готовили маленький храм к проведению церемонии. Один из них внимательно следил за солнцем. Жрецы были одеты в длинные коричневые мантии и шарф, концы которого спереди касались земли. Их загорелые, словно сошедшие с древних картин лица были увенчаны белыми муслиновыми тюрбанами с большими складками. Их предводитель был поглощен молитвами меньше остальных, постоянно улыбался нам и опахивал себя огромным персидским веером.

Об исчезновении солнца возвестил резкий звук раковины, после чего один из священников зажег несколько свечей и поставил их перед образом в часовне. Другой, вымыв причудливой формы сосуды, наполнил их водой для омовений и с величайшим почтением простерся перед ними ниц. Вставленный в стену большой серый камень, казалось, был главным предметом их поклонения. Как нам объяснили, душа знаменитого святого, устав от мира и людей, удалилась в эту таинственную оболочку – следовательно, эта искупительная жертва священна для индусов, и один ее вид якобы способен творить чудеса.

Совершив в полной тишине поклоны, главный жрец зажег благовония, и вскоре комната наполнилась клубами дыма, сквозь которые ее обстановка стала расплывчатой и наполнилась тайной. Резкий аромат в сочетании с жарой и необычностью происходящего так подействовал на нас, что вскоре мы перестали отличать реальность от волшебства, и в этом стали походить на наших жрецов. Когда они по сигналу прекратили бить в полной тишине поклоны, два священника преклонили колени перед священным камнем и начали медленно молиться, издавая гортанные звуки. Третий жрец стоял со скрещенными на груди руками в нескольких шагах от часовни и время от времени дул в резкий свисток. Четвертый, вооруженный раковиной, возвышался на оттоманке, присоединяя свой голос к звукам, которые его спутники издавали все громче и громче. Вскоре их глаза засверкали, мускулы напряглись, зазвучала раковина, главный жрец стал бить в колокол. Поднялся страшный шум, все пришло в дикое движение словно все присутствующие сошли с ума. Это продолжалось примерно десять минут, после чего ведущий взял горсть похожих на ноготки желтых цветов, окунул их в воду Ганга и вручил по одному всем. Затем он замесил в руках кусочек теста, придал ему определенную форму и воткнул в него семь маленьких свечек, помахал им по сторонам перед часовней, а потом, повернувшись к нам, повторил все опять. Наконец он взял маленькую белую раковину, лежавшую на священных камнях, наполнил ее священной водой Ганга и истово окропил ею нас. Так закончилась сцена, столь же трудно поддающаяся описанию, как и индийский базар в Астрахани»[442].

Глава IX