Англичане едут по России. Путевые записки британских путешественников XIX века

Рязань, главный город одноименной губернии, насчитывает тысяч девять-десять жителей[500] и расположен на холме, возвышающемся над р. Трубеж, впадающей в Оку чуть ниже города. В Рязани отсутствуют крупная торговля и мануфактуры, зато в ней находится резиденция архиепископа. При въезде в город перед глазами возникает увенчанный пятью зелеными куполами изумительный собор кубической формы из красного кирпича[501], но он начисто лишен орнамента, за исключением затейливой лепнины и витых пилястр на двух рядах его окон[502], да и в интерьере этого древнего храма можно отметить лишь наличие богато украшенный резьбой и позолотой огромный иконостас[503]. С галереи собора и из соседнего особняка архиепископа[504] открывается обширный вид на долину Оки. По этой реке ведется активная торговля с Волгой, о которой мне в сентябре написал один мой друг: «Сейчас на ней множество барж, которые везут товары с Нижегородской ярмарки. Одну такую, загруженную более чем 480 т железа, тянут тридцать две лошади. Стоимость доставки ее груза из Нижнего в Коломну составляет 480 руб. (75 фунтов стерлингов). Осадка этих судов достигает примерно восемнадцать дюймов, они плоскодонные, с очень длинными кормилами и румпелями, у них имеется два прикрепленных к мачте буксировочных каната. В ноябре дожди повышают уровень Оки, а весной из-за паводка вода поднимается на двадцать-тридцать футов и превращает округу Рязани в огромное озеро, сообщение между городом и соседними селениями в это время осуществляется на лодках. Вода спадает в апреле, после чего в этих местах, где всего несколько недель назад была река, на сочных лугах пасется скот. По этой причине земля здесь в основном используется для выпаса, потому что осенние наводнения не позволяют ее засеивать».

Облик рязанского отеля, европейская одежда официантов, чистые скатерти, восхитительная и разнообразная посуда, а главное то, что отныне нам предстояло ехать по настоящему шоссе, создавали ощущение, что мы находимся в Англии. Плотно поужинав, в девять часов вечера наш тарантас отправился в путь. Ямщик, неплохо получив «на водку», помчал нас по великолепной дороге, совершенно отличавшейся от той, по которой мы ехали последние два дня. Мы оставляли позади себя все экипажи. Было уже морозно, валил густой снег, плотные хлопья которого ветер гнал по земле. Я давно уже так не мерз, но холод только бодрил. Проехав без отдыха десять суток, мы, промчавшись по неровной мостовой, 26 октября, вскоре после наступления сумерек, остановились у дверей нашего московского жилища.

На другой день, пока наш экипаж ремонтировали, я навестил нескольких старых друзей и вновь побывал на кремлевском валу. Москва сильно изменилась с тех пор, как я покинул ее в сентябре: пышная церемония коронации закончилась, Двор покинул древнюю столицу, блистательные европейские посольства и колоритные азиатские посланники уехали. Но город по-прежнему был прекрасен, и, кажется, стал еще краше – снег лежал на крышах и устилал улицы, по которым во весь опор куда-то мчались маленькие сани с извозчиками в характерных зимних одеждах. Ветер дул сильно, стояло ненастье, и с вала было видно, как где-то вдали идет снег.

Мы остались в Москве на день, поэтому у меня появилась возможность вновь посетить ее достопамятные места, но так как большинство их достаточно ярко и подробно описаны моими предшественниками и присутствовавшими на коронации газетчиками, то я приведу лишь малоизвестные факты о Царь-колоколе. О них мне поведал один мой друг, которого я уже имел честь цитировать. Вот что он сообщил: «Этот колокол был поднят с цокольного этажа колокольни Ивана Великого, перед которой он сейчас стоит. Об этом написано славянскими буквами на табличке перед ним: "Колокол сей вылит в 1733 году[505] повелением государыни императрицы Анны Иоанновны, пребывал в земле сто и три года и волею благочестивейшаго государя императора Николая I поставлен лета 1836, августа в 4-й день".