Англичане едут по России. Путевые записки британских путешественников XIX века

– Нет. Вы, христиане, сразу посылаете свои неочищенные от скверны души в обитель непорочных и думаете, что там они вмиг избавятся от грехов. Но ведь даже котел невозможно отмыть моментально.

– Так разве тогда нет того места, где души получат возмездие или обретут блаженство?

– Да, говорят, что для наказания есть одно место среди туманов Соленого океана, куда очень трудно попасть и откуда нет возврата. Но наши мудрецы никогда не говорили о нем, и сами мы не задумываемся над этим – отчасти потому, что, думая о плохом, можно в итоге возжелать его, а отчасти потому, что мысли о нирване полезнее.

– А что такое нирвана?

– Нирвана – это итоговое состояние души, избавление от греха, освобождение от всяческих переживаний и изменений. Это слово происходит от «нир» («отрицание») и «ва» («дуновение»). Т. е. нирвана означает спокойствие и невозмутимость, или покой и неподвижное состояние ветра, который выдохся и затих.

– Но вы хуже брахманов, ибо у них есть вселенский дух, разум и свет, в которые окунается чистая душа. Они, по крайней мере, признают Бога, с которым она в итоге сливается. Вы же, напротив, с нетерпением ожидаете негации[486] и пустоты как единственного способа избавления от грехов, единственной цели для человеческого разума.

– Да, христианин, может быть это и так. Но ведь в нашем тревожном, хлопотном и несчастном мире, где стезя правдоискателя и покровителя добра терниста, где целей можно достигнуть лишь долгим и тяжким трудом, где дурные намерения и средства часто превалируют над благими, потому что они более доступны, должно смениться много поколений, прежде чем мир станет лучше, должно свершиться множество рождений и жизней, прежде чем человек достигнет совершенства. И должен ли в ожидании этого огонь негасимый, который горит вдали, быть затуманен или скрыт мглой, или же лучше размышлять о том, как преодолеть трудности, чем о том, когда все они завершатся?

– О, буддист, я вижу, тобой движет злость. Прими мою религию, и тогда ты увидишь ошибочность своего учения.

– Христианин! Ты, без сомнения, сведущ в своей религии, но я тоже задам тебе вопрос. Разве Турция не является великой державой?

– Конечно, является.

– И англичане должны помогать ей?

– Это показали недавние события.

– Однако турки исповедуют чуждую вам религию, которая возникла поздно и не так широко распространена, чем христианская?

– Да, верно.

– Так вот, предположим, пришел к вашему архиепископу мулла и предложил ему перейти в ислам, а ваш владыка согласился. Как вы это воспримите?

– Мы решим, что он либо спятил, либо пьян, либо просто дурак.

После этого калмык вопросов не задавал.

Глава XI

Отъезд из Астрахани. – Земли донских казаков. – Новохоперск. – Тамбов. – Плодородие земли. – Чернозем. – Ряжск. – Рязань. – Опять в Москве. – Царь – колокол. – Прибытие в Варшаву.

В час ночи 16 октября мы сели на паром и, переправившись через реку, навсегда попрощались с людьми нашего хозяина, которые пришли нас провожать. День был ясный, и город выглядел так же прекрасно, как и тогда, когда мы впервые увидели его и даже лучше. βῆ δ′ ἀκέων παρὰ θῖνα[487].

На некоторых почтовых станциях не хватало лошадей – обстоятельство, которое весьма портит нервы путешественника, когда он направляется домой. Лебяжинская[488], следующая после Астрахани станция[489], была непохожа ни на одну из виденных нами. Ее начальник содержал свое хозяйство в идеальном порядке. По утрам почва покрывалась легким снежком, ночью были заморозки, а днем если уж не тепло, то во всяком случае солнечно. 18 октября в два часа дня мы вновь прибыли в Царицын, где узнали о кончине упомянутой выше черкешенки. Найти лошадей было все так же непросто, но нам удалось сделать это быстро, и, не теряя времени, мы сразу отправились в путь. Московский тракт идет вверх по крутому склону, с которого мы с тоской в последний раз взглянули на Волгу. Здесь она, делая небольшой крюк, огибает огромную впадину ниже города, отступая на некоторое расстояние от возвышенности справа и ивовыми рощами и длинными песчаных отмелей слева, и уходит вдаль между солончаков и песчаных степей к Каспийскому морю.