Англичане в допетровской России

По-видимому, с течением времени брачный обряд не претерпел серьезных изменений. Во всяком случае, и в XVII веке, как отмечал С. Коллинс, вступающие в брак «не смели противиться выбору родителей» (данный закон был отменен только Петром I — Т. Л.), жених впервые видел свою невесту, во избежание «будущих несогласий», только после свадьбы. Сохранилась и процедура добрачного освидетельства невесты, «совершенно нагой», на предмет выявления у нее каких-либо изъянов. В случае обнаружения у невесты «малейшей болезни», ей предлагалось вылечиться до свадьбы[562].

Не меньший интерес вызывали у англичан обряды православной церкви. Флетчер подчеркивал, что церковных обрядов у русских очень много. Его удивляла привычка русских людей осенять себя крестным знамением по разным поводам: во время молитвы перед иконой, предваряя трапезу, входя в чей-нибудь дом или приступая к какому-либо делу. На взгляд Флетчера, русские люди «служат Богу крестным знамением… вследствие невежественного и пустого обычая, нисколько не понимая, что значит крест Христов и сила этого креста».

Англичанин детально описывал обряды Крещения, Вербного воскресенья, посты и многое другое, что было связано с православной религией. Он рассказывал, с каким торжеством и пышностью, в присутствии царя происходило освящение воды во всех реках на Крещенье. Нарядно одетые священнослужители возглавляли процессию, которая растягивалась на целую милю и более. Пришедшие к реке делали большую прорубь во льду, патриарх читал молитвы, «заклиная дьявола выйти из воды», а затем бросал в нее соль, окуривал ладаном, таким путем освящая всю воду в реке. По окончании церемонии городские обыватели с ведрами и ушатами торопились зачерпнуть освященной воды. Некоторые женщины погружали детей с головой в воду, а многие, наравне с мужчинами, «кто нагой, кто в платье», бросались в воду. Все это происходило зимой, когда «можно отморозить палец, опустив его в воду». Так Флетчер описывал обряд Крещения на Руси[563].

Рассказал Флетчер также об обряде, связанном с Вербным воскресеньем. В этот день патриарх проезжает по Москве верхом на лошади, которую ведет под уздцы сам царь. Народ при этом взывает: «Осанна!» и бросает под ноги лошади свое верхнее платье. Патриарх платит царю за хорошую службу дань в 200 рублей.

Обращаясь к постам (по средам и пятницам каждую неделю и четыре больших поста в году), Флетчер подчеркнул, что все они строго соблюдаются «не по какому-либо предписанию, а по одному суеверию». В первую неделю Великого поста православные ничего не употребляют в пищу, кроме хлеба и соли, пьют одну воду, не занимаются никакими делами. Во время Великой всенощной прихожане находятся в церкви с 9 часов вечера до 6 часов утра, все время стоя на ногах и отбивая перед образами поклоны, коих Флетчер насчитал до 170[564].

Внимание англичан привлекла необычная, на их взгляд, процедура похорон. Первым на это обратил внимание поэт Турбервилль, указав, что тела умерших зимой не хоронят, поскольку в зимнее время невозможно продолбить замерзшую землю. «Силой холода их (тела) сковывает так, что они становятся как камень, / Не оскорбляя ничто живое, / Так лежат они и сохраняются до следующего прихода весны». И только весной тела умерших помещают в гробы из ели и предают земле[565].

Трудно сказать, довелось ли Флетчеру самому лично увидеть, как происходят похороны, или он позаимствовал описание данного обряда у Турбервилля, но рассказы обоих англичан оказались очень схожими. «В зимнее время, — повествовал Флетчер, — когда все бывает покрыто снегом и земля так замерзает, что нельзя действовать ни заступом, ни ломом, они не хоронят покойников». Вместо этого тела умерших складывают друг на друга, «как дрова в лесу», и от мороза они становятся, подобно камню. С наступлением весны, когда лед растает, «всякий берет своего покойника и предает его тело земле»[566].

Обряд похорон у русских Флетчер дополнял сведениями о поминках по усопшим. Он также характеризовал обычай класть в руки покойника письмо к св. Николаю, которого православные почитают своим главным «заступником и стражем врат Царствия Небесного», как «суеверный и языческий» обряд.

Завершая свое повествование об обрядах русских, Флетчер констатировал: «Из всего этого можно судить, как далеко отстали они от истинного познания и исполнения обязанностей христианской религии, променяв Слово Божие на свои пустые предания и превратив все во внешние и смешные обряды без всякого уважения к духу и истине, которых требует Бог от настоящего ему поклонения»[567]. Подобные высказывания вряд ли вызовут удивление, если вспомнить, что их автор принадлежал к иной, протестантской, вере, а противоречия между конфессиями отличались в ту пору откровенным и неприкрытым антагонизмом.