Англичане в допетровской России

В какой мере жертвы «террора» Грозного, к слову сказать, преувеличенных в сотни раз, соотносились с людскими потерями правления «цивилизованных» западных правителей? Манягин приводит следующие данные: во время Варфоломеевской ночи во Франции в 1572 г. было перебито свыше 30 тыс. протестантов; в Англии за первую половину XVI века повешено только за бродяжничество 70 тыс. человек; в Германии при подавлении крестьянского восстания 1525 г. казнили более 100 тыс. человек! Между тем, никто из европейских правителей не был обвинен в «кровожадности», «жестокости», «тирании». Таким образом, в трактовке образа Грозного присутствует очевидное искажение исторической правды, связанное, по мнению автора, с использованием недостоверных источников или подменой терминов[485].

Более достоверными, на наш взгляд, выглядят высказывания Флетчера о Борисе Годунове. Английский посланник подметил непростую ситуацию, сложившуюся в «Московии», когда Годунов и его родственники «правят и царем, и царством», стараясь «всеми мерами истребить или унизить все знатнейшее и древнейшее дворянство». По сути дела, приходил к заключению Флетчер, «все дела обсуждаются и решаются… братом царицы с пятью или шестью другими лицами, коих заблагорассудится ему призвать»[486].

О Борисе Годунове немало писал и Дж. Горсей. «Ласкатель англичан» Годунов все более укреплял свои позиции при дворе, — писал Горсей, — становился все более могущественным и захватывал все большую власть, угнетая, подавляя и убирая постепенно самую значительную и древнюю знать, которую ему удалось отстранить и истязать безнаказанно, чтобы его боялись и страшились»[487]. Вероятно, поэтому, констатировал Горсей, Годунова в народе прозвали «тираном-душегубцем», Английский посланник вспоминал, «какую ненависть возбудил в сердцах и во мнении большинства князь-правитель, которым его жестокости и лицемерие казались чрезмерными»[488].

Если в оценках деятельности Бориса Годунова Горсей и Флетчер были единодушны, характеризуя его как «варвара» и «тирана», то Иван Грозный был воспринят ими не столь однозначно. В то время, как Флетчер, не будучи лично знаком с Грозным, воспринимал царя исключительно негативно и описывал «ужасы» его правления, коих сам не наблюдал, то Горсей оказался более объективным в своих оценках. Хотя Горсей считал Ивана Грозного «хитрым», «жестоким», «кровожадным», управлявшим государством «по своей воле и разумению», но в то же время он сумел подметить немало положительных перемен, свершившихся в стране за время правления этого царя. В период своего царствования (1533–1584 гг.) Грозный «расширил значительно свою державу во всех направлениях и этим укрепил… многочисленную страну, ведущую обширную торговлю и обмен со всеми народами… в результате не только увеличились его доходы… но сильно обогатились его города и провинции»[489]. В то время, как Флетчер указывал на отсутствие писаных законов в Московском государстве, Горсей, напротив, подчеркивал, что именно Грозный «уменьшил неясности и неточности» в законодательстве и судебных процедурах. Царь ввел «наиболее удобную и простую форму письменных законов, понятных и обязательных для каждого». И теперь любой житель Московии, продолжал Горсей, мог вести свое дело «без какого-либо помощника, а также оспаривать незаконные поборы в царском суде без отсрочки»[490]. Судя по всему, Горсей имел в виду судебную реформу и Судебник 1550 г., принятый по указу Ивана Грозного.

Горсей обращал также внимание на политику царя в сфере религии. Иван Грозный «установил и обнародовал единое для всех вероисповедание, учение и богослужение в церкви», ведущее свое начало от греческой церкви. Что же касается господствующего во всей Европе учения папы римского, то его царь рассматривал как «самое ошибочное из существующих в христианском мире», угождающего «властолюбию папы», выдуманное с целью сохранения верховной иерархической власти последнего. Грозный был изумлен тем, продолжал Горсей, что отдельные христианские государи признают верховенство папы, а также приоритет церковной власти над светской. Чтобы укрепить православную религию в своей стране, русский царь за время своего правления построил свыше сорока «прекрасных каменных церквей, богато украшенных и убранных внутри, с главами, покрытыми позолотой из чистого золота», а также открыл более шестидесяти монастырей и обителей, «подарив им колокола и украшения и пожертвовав вклады, чтобы они молились за его душу».

К достижениям политики Ивана Грозного Горсей относил его вклад в военное дело: «Царь построил 155 крепостей в разных частях страны, установив там пушки и поместив военные отряды». В градостроении также была заметна деятельность Грозного. Он построил на пустующих землях 300 городов и реставрировал «крепкую, обширную, красивую стену из камня вокруг Москвы, укрепив ее пушками и стражей»[491]. Как видно, Горсей стремился дать более объективную характеристику деятельности Ивана Грозного, нежели Флетчер.