Англичанин из Лебедяни. Жизнь Евгения Замятина (1884–1937)

В течение последующих месяцев Булгаков неоднократно принимался писать ответы на эти письма – они сохранились, хотя и не были отправлены. В черновике письма от 10 апреля 1933 года он объясняет, что развелся с Любовью Евгеньевной и женился на женщине, с которой Замятины не были знакомы, – Елене Сергеевне Шиловской, которой суждено было стать прототипом главной героини романа «Мастер и Маргарита». Он мечтал о Париже, потому что работал над биографией Мольера. И он тоже адаптировал Толстого, но для театра:

А вы, стало быть, обвенчались с Анной Карениной? Бог мой! Слово – Толстой – приводит меня в ужас! Я написал инсценировку «Войны и мира». Без содрогания не могу проходить теперь мимо полки, где стоит Толстой. Будь прокляты инсценировки отныне и вовеки! Вы спрашиваете, когда я собираюсь на Запад? Представьте, в последние три месяца этот вопрос мне задают многие… [Булгаков 2011: 363–364].

Булгаков писал в это время близкому московскому другу: «Сердце замирает при мысли о реках, мостах, морях. Цыганский стон в душе. Но это пройдет»[519].

Работа над собственным сценарием по роману Толстого занимала все время Замятина в течение следующих недель, на что он в марте пожаловался Никитиной:

Сейчас ссорюсь и спорю с Львом Николаевичем Толстым: делаю для экрана «Анну Каренину». Для французской версии (будут еще немецкая и английская) диалоги будут отшлифовывать, вероятно Андрэ Жид. Недавно смотрели вместе голливудскую (немую) постановку «Анны Карениной»: вот клюква! Ну, авось у меня выйдет нечто менее развесистое. Работа очень интересная, но правду сказать, чертовски трудная – особенно когда тебя торопят. Провожусь с этим, вероятно, еще с месяц, а потом постараюсь уехать куда-нибудь отдохнуть – если только не свяжусь к тому времени с какой-нибудь новой работой, что очень вероятно. <…> С началом лета рассчитываю опять засесть за роман[520].

Той немой экранизацией «Анны Карениной», которую они посмотрели, был, вероятно, фильм компании «MGM» 1927 года с Гретой Гарбо. По сценарию, над которым Замятин работал для Оцепа до конца 1933 года, фильм так и не сняли: вероятно, этот проект затмил звуковой римейк фильма, сделанный самим «MGM» в 1935 году, вновь с Гарбо в главной роли, и вышедший в августе[521].

Весной или в начале лета 1933 года Замятиным, по-видимому, удалось съездить в прибрежную Бретань, одно из любимых мест отдыха Эренбургов. Кроме того, во второй половине марта они переехали с улицы Ламбларди в одном из восточных районов Парижа на улицу Раффе, 14, в элегантном 16-м округе на западе города. В этом месте, облюбованном наиболее состоятельными русскими, жили и некоторые из их ближайших друзей, в том числе Ремизов и Анненков, дома которых находились всего в пяти минутах ходьбы от них по улице Буало. Хотя поначалу они, похоже, рассматривали этот переезд как временный, эта квартира на третьем этаже на тихой улице, поднимавшейся вверх к Булонскому лесу, станет домом Замятиных на всю оставшуюся его жизнь.

Дом Замятиных в 16-м округе Парижа, рю Раффе, 14 (фото автора)

В конце июня Замятин отправил директору Ленинградского кораблестроительного института несколько писем личного и официального характера, в которых просил разрешить ему еще раз продлить отпуск и право на аренду квартиры, ссылаясь на здоровье и работу. В Ленинграде по отношению к нему до этого проявляли беспрецедентное терпение, но 20 октября его все же уволили с должности заведующего кафедрой иностранных языков. Причиной было его невозвращение из отпуска – к тому времени он уже около двух лет отсутствовал на рабочем месте [Савина и Нечипоренко 1989: 91].