Англичанка

Кьяра руководила техниками по свету: обращалась к ним на иврите с отчетливым итальянским акцентом. Дочь главного раввина Венеции, она провела детство в изолированном мире древнего гетто, который покинула лишь затем, чтобы получить степень по римской истории в Университете Падуи. Потом вернулась в Венецию и устроилась работать в небольшой еврейский музей в Кампо-дель-Гетто-Нуово. И оставаться бы ей там, если бы во время визита в Израиль ее не приметил вербовщик Конторы. Он подсел к ней за столик в тель-авивской кофейне и спросил: не хочет ли Кьяра выбраться из музейчика в умирающем гетто и послужить еврейскому народу по-настоящему?

Спустя год подготовки Кьяра возвратилась в Венецию, на сей раз в качестве тайного агента израильской разведки. Ее первым заданием стало прикрывать своенравного ликвидатора Конторы по имени Габриель Аллон. Тот приехал в Венецию восстанавливать картину Беллини – запрестольный образ в церкви Сан-Заккариа. Кьяра раскрылась ему чуть позже, в Риме, – после инцидента со стрельбой и карабинерами. Запертый вместе с Кьярой на явке, Габриель отчаянно хотел прикоснуться к ней. Они дождались окончания дела, вернулись в Венецию и там, в доме с видом на канал в районе Каннареджо, на застеленной свежими льняными простынями постели впервые занялись любовью. Для Габриеля это было все равно что переспать с девушкой, написанной Веронезе.

И вот эта девушка обернулась и, заметив Габриеля, улыбнулась. Ее глаза – большие, восточного разреза, цвета карамели с золотистыми крапинками – Габриель так ни разу и не сумел воспроизвести на холсте. Кьяра уже давно ему не позировала – выставка отнимала все время. В их браке все словно стало с ног на голову: если прежде Габриель пропадал либо в мастерской, либо на задании, то теперь дома не бывало Кьяры. Прирожденный организатор и невероятно скрупулезный человек, она буквально расцвела под гнетом рабочих хлопот, однако в глубине души Габриель все не мог дождаться, когда же они вновь будут вместе.

Кьяра перешла к следующему столпу и посмотрела, как на него падает свет.

– Я недавно звонила домой, – сказала она. – Никто не ответил.

– Я завтракал с Грэмом Сеймуром в «Царе Давиде».

– Как мило, – съязвила Кьяра и, не отрывая взгляда от столпа, поинтересовалась: – Что в конверте?

– Рабочее предложение.

– Кто художник?

– Неизвестный автор.

– Тема?

– Девушка, Мадлен Хэрт.

***

Габриель вернулся в сад скульптур и присел на скамью с видом на охряные холмы Западного Иерусалима. Кьяра присоединилась к нему через несколько минут – теплый осенний ветерок трепал ее волосы; поправив выбившуюся прядку, Кьяра закинула ногу на ногу. Габриелю внезапно расхотелось покидать Иерусалим ради поисков совершенно незнакомой девушки.

– Давай еще раз, – сказала наконец супруга. – Что в конверте?

– Фотография.

– Что за фотография?

– Доказательство жизни.

Кьяра протянула руку, однако Габриель не спешил передавать ей конверт.

– Уверена? – спросил он.

Кьяра кивнула, и Габриель наконец сдался. Кьяра вскрыла конверт, и, когда она взглянула на фото, на ее лицо упала тень. Тень торговца оружием Ивана Харкова. Габриель забрал у него все: бизнес, деньги, жену и детей, за что Иван отомстил: похитил Кьяру. Операция по ее спасению стала самой кровавой за долгую карьеру Габриеля: он ликвидировал одиннадцать приспешников Ивана, а после, на безлюдной улочке в Сен-Тропе, – и самого оружейного барона. Впрочем, даже после смерти Иван продолжал преследовать Аллонов: кетамин, который кололи Кьяре, спровоцировал выкидыш. Из-за того, что Кьяре вовремя не оказали медицинскую помощь, она осталась и вовсе бесплодной. Хотя не теряла надежды вновь зачать.

Кьяра вернула фотографию в конверт, конверт – Габриелю, а после выслушала, как дело досталось Грэму Сеймуру и от него – Габриелю.

– То есть британский премьер вынудил Грэма Сеймура сделать грязную работу, – подытожила она, когда Габриель договорил, – и вот Грэм вынуждает тебя.

– Он хороший друг.

Габриель ничего не сумел прочесть по лицу Кьяры, как и в глазах, – обычно такие открытые, сейчас эти зеркала ее души скрывались за темными очками.

– Как думаешь, чего они хотят? – спросила наконец Кьяра.

– Денег. Похитители всегда хотят денег.

– Почти всегда, – поправила его Кьяра. – Бывает, они требуют невозможного.

Сняв очки, она повесила их на вырез безрукавки.

– Сколько у тебя времени? – Услышав ответ, Кьяра медленно покачала головой. – Не успеешь. Срок слишком короткий.

– Обернись на здание у тебя за спиной. Ну? Твое мнение изменилось?

Кьяра неотрывно смотрела в лицо мужу.

– Жандармы искали Мадлен Хэрт больше месяца. С чего ты взял, что тебе удастся ее отыскать?

– Может, они не там искали? Или не тех спрашивали?

– С чего бы ты начал?

– Расследование лучше всего начинать с места преступления.

Кьяра взяла очки и принялась с отсутствующим видом протирать их о джинсы. Габриель почуял неладное: раздраженная, Кьяра всегда принималась начищать что-нибудь.

– Этак ты их поцарапаешь, – сказал он.

– Стекла запылились, – пустым голосом ответила Кьяра.

– Может, тебе класть их в футляр, а не бросать в сумочку?

Кьяра не ответила.