"Англия: Портрет народа"

Что говорит об англичанах этот самый популярный английский фильм? Во-первых, как гласит бессмертное речение, «не для веселья мы на земле живем». Во-вторых, как важно для них чувство долга: в то или иное время военную форму носила большая часть взрослого населения. Тревор Говард был лейтенантом Королевских войск связи, и для паблисити киностудии приписывали ему целый ряд просто-напросто выдуманных актов героизма. Селия Джонсон служила во вспомогательном корпусе полиции: оба знали все о том, как удовольствия приносятся в жертву чему-то более высокому. Самое главное: эмоции даны, чтобы их контролировать. Дело было в 1945 году. Но это вполне могло произойти и в 1955 или даже в 1965 году. Могла измениться мода, но погода оставалась сырой, а полицейские — такими же добродушными. Несмотря на послевоенную политику «государства всеобщего благосостояния», в этой стране каждый знал свое место. Люди в форме все так же привозили на тележках и ставили у дверей молоко и хлеб. Что-то было принято делать, а что-то не принято.

Кто-то может предположить, что это были благопристойные люди, и трудились они, сколько было нужно для удовлетворения сравнительно скромных амбиций. Они же привыкли представлять, что на них напал враг, что они держатся под его огнем и храбро противостоят ему. Это картина сражения при Ватерлоо, когда британские войска отражают решительную атаку французов, или купол собора Святого Павла в дыму и пламени от взрывов немецких бомб. В них было глубоко заложено понимание своих прав, но в то же время они могли с гордостью сказать, что их «не очень-то волнует» политика. Полный провал как левых, так и правых экстремистов на выборах в Парламент свидетельствует о том, с каким глубоким скептицизмом они воспринимают обещания земли обетованной. И действительно, они были сдержанны и склонны к грусти. Но ни в одном имеющем значение смысле они не были людьми религиозными, потому что англиканская церковь — изобретение политическое, и из-за этого определение «добрый малый» стало чем-то вроде канонизации. Они допускали, что веруют, в случаях, когда это было необходимо по требованиям бюрократии, могли поставить в нужной графе «С of E», то есть англиканская церковь, зная, что их не будут беспокоить требованиями посещать церковь или отдавать все, что есть, бедным.

В 1951 году газета «Пипл» («Народ») организовала опрос читателей. За три года Джеффри Горер получил более 11 000 ответов. В итоге он сделал вывод, что за последние 150 лет национальный характер изменился ненамного. Поверхностных изменений наблюдалось множество: население, жившее в беззаконии, стало блюсти закон; страна, где обожали собачьи бои, травлю медведей и публичные казни через повешение, стала человеколюбивой и щепетильной; повальное взяточничество в общественной жизни сменилось высоким уровнем честности. Однако неизменным, похоже, остались глубокое возмущение надзором или контролем, любовь к свободе; сила духа; низкий по сравнению с большинством соседних стран, интерес к сексуальной жизни; прочная вера в значение образования для формирования характера; внимание и деликатность по отношению к чувствам других и весьма крепкая приверженность к браку и институту семьи… Англичане поистине единый народ, более единый, отважусь отметить, чем в любой предшествующий период своей истории. Когда со всем тщанием прочитывал первую пачку полученных опросников, оказалось, что я постоянно делаю одни и те же заметки: сначала — «Какую же скучную жизнь, похоже, ведет большинство этих людей!», а потом — «Какие прекрасные люди!». Таких же суждений мне, похоже, стоит придерживаться и сегодня.

Причины подобного единения достаточно очевидны — страна только прошла через ужасную войну, во время которой каждому пришлось чем-то жертвовать. Населению Англии, по-прежнему сравнительно единородному, стали привычными неудобства дисциплины, и его не охватила массовая иммиграция. Они оставались островитянами, и не только в физическом смысле, но и потому, что средствам массовой информации еще только предстояло создать «всемирную деревню».