Англия Тюдоров. Полная история эпохи от Генриха VII до Елизаветы I

Почему Нортумберленд пропагандировал чистый протестантизм, остается загадкой: наверное, им руководило что-то, кроме политической выгоды и покорности воле Эдуарда. Булонский договор снял дипломатическое давление, да и оно было лишь обстоятельством, а не причиной. На деле герцог не обладал познаниями в теологии, и его замечания по поводу реального присутствия Христа в Святых Дарах во время дебатов 1548 года проявили его индифферентность к тонкостям богословия. Однако после смерти Генриха VIII мессу в его доме не служили; епископом Глостером он назначил радикала Джона Хупера, а Джону Ноксу[517] позволил читать проповеди при дворе и предложил ему сан епископа Рочестера (октябрь 1552 года). Когда Нокс (который, кстати сказать, отказался от предложения) поставил под сомнение его веру, герцог пожаловался Сесилу: «Я двадцать лет придерживаюсь одной веры»[518]. Хотя, что он имел в виду, малопонятно, нет свидетельств, что герцог был нерелигиозен. Получивший образование, пригодное для воина, а не ученого, он, возможно, попал под обаяние рьяных протестантских активистов.

Однако вероятно, что существенными были и соображения общественного порядка. Рост населения, скудные урожаи, высокие цены, да и «потница»[519] в 1551 году погубили тысячи людей. Горя было много. Протестанты считали происходящее карой Божьей за промедление с Реформацией (католики придерживались противоположной точки зрения, но им затыкали рот). Так же как в сложных экономических условиях конца XIII – начала XIV века (да и в 1590-х годах), ответ землевладельцев был один – контролировать бедных, установив строгие моральные нормы[520]. Борьба с сексуальной распущенностью и с пивоварением шли рука об руку: варить и продавать эль было самым распространенным способом заработка для бедных в тяжелые времена – все, в чем нуждался народ, это скамья и немного эля. По этой причине парламент в 1552 году постановил, что пивные должны получать патент у мировых судей. Более того, инспекторы Сомерсета без официальных инструкций вместе с католическими ритуалами запрещали и народные обряды: церковное пиво, «пахотный понедельник» (Plough Monday – первый понедельник после Крещения), собрания, майские деревья (maypoles – украшенные столбы, вокруг которых танцуют 1 мая), «хокинг» и «хогнелс» (hocking, hognels – различные способы собирать деньги в приходские фонды) записали в «суеверия». Иными словами, образовался альянс сил протестантской Реформации с желанием укротить народные развлечения во имя общественного порядка. В посвященном Генриху VIII трактате «Рассуждение о суеверии» (A Discourse of Superstition) Чик поставил суеверия в один ряд с пьянством, похотью, венерическими болезнями и ведовством[521]. Взаимосвязь между «благочестивой дисциплиной» и общественным контролем нередко преувеличивали: было бы неразумно полагать, что Нортумберленд рассматривал протестантство в качестве орудия управления. Тем не менее взаимозависимость распространения эля, секса и суеверий имеет определенный смысл. Какие бы религиозные чувства ни испытывали местные магистраты, они начали осознавать, что протестантство, поставленное на службу общественному порядку, законным образом укрепляет последний.

Религиозные реформаторы тоже действовали конструктивно. Программы социального обеспечения в противовес благотворительным функциям церкви рассматривал Сен-Жермен в 1531 году, Кромвель со своим кругом советников в 1535–1536 годах, затем Нортумберленд и Сесил. Кромвель пытался ввести узаконенные меры контроля над ценами (этот замысел провалился), а парламентские проекты Сен-Жермена и Уильяма Маршалла предлагали специальный налог для финансирования поддержки неимущих и общественные работы на том основании, что государство должно обеспечивать занятость безработных, которые не могут найти работу самостоятельно. Парламент принял идею обязательных местных налогов в пользу бедных только в 1572 году, но в 1536-м гражданским властям и церковным старостам предоставили полномочия создавать добровольные фонды. Открытое нищенство запретили, а бродяги, не первый раз пойманные праздношатающимися, подлежали бичеванию кнутом и обрезанию ушей[522].