Англия Тюдоров. Полная история эпохи от Генриха VII до Елизаветы I

Политическую стабильность укрепляли и другие обстоятельства. Кроме того что Сесил и Николас Бэкон были членами кружка «афинян», они оба приходились зятьями сэру Энтони Куку, протестантскому активисту и джентльмену личных покоев короля при Эдуарде. Даже когда оставшиеся приверженцы Сомерсета и Нортумберленда подобрались ко двору, противостояние Дадли – Сеймур не возобновилось, поскольку сын Сомерсета, которому Елизавета вернула графство Хартфорд, разрушил свою карьеру, тайно женившись на леди Кэтрин Грей, потенциальной наследнице трона по линии Саффолков в соответствии с завещанием Генриха VIII. Когда крах Хартфорда оставил его клиентов без покровителя в 1561 году, они потянулись к Лестеру[596]. Его семейные связи обеспечили ему политический вес и роль вероятного супруга Елизаветы, несмотря на все противодействие Сесила. Действительно, в процессиях Лестер как королевский конюший скакал рядом с королевой, а также был третьим по важности сановником после главного распорядителя и управляющего королевским двором. Когда Лестера ввели в Тайный совет, баланс сил оставался неизменным до его смерти в 1588 году. Несмотря на соперничество и ссоры, Сесил и Лестер не имели политических разногласий: за исключением отдельных конфликтов, они активно сотрудничали, пока не разошлись во мнениях по поводу интервенции в Нидерланды. Каждый имел нечто, чего не хватало другому: у Сесила до 1571 года не было титула и связей в графствах, которыми располагало семейство Дадли; в свою очередь, власть Сесила строилась на доверии королевы и его центральном положении в правительстве, к чему стремился Лестер. В области религии они оба выступали как покровители убежденных протестантов, а во внешней политике добились англо-французских договоренностей 1570-х годов. Лестера, конечно, возмущали монополистические устремления Сесила, но его попытки определить собственную роль как «честного посредника» неубедительны. Однако тот факт, что оба, Лестер и Сесил, находились в центре процесса принятия решений, весьма существенен[597].

В 1558–1559 годах главным вопросом было религиозное урегулирование. Даже до того, как лондонские власти сигнализировали о своем неприятии католицизма, покой города нарушали иконоборческие бунты и антиримские демонстрации, а протестантская паства перестала скрываться и устраивала собрания в частных домах. Однако решающий жест был сделан при дворе: танцоры на представлении маски «Двенадцатая ночь» изобразили ворон в одеждах кардиналов, ослов епископами, а волков аббатами. В декабре 1558 года прекратили суды над еретиками, обвинения, тянущиеся с 1555 года, расследовали, выживших узников освободили. Под предлогом общих инспекций Тайный совет назначил уполномоченных для сбора информации о запасах доспехов и оружия, хранящихся у епископов[598]. И наконец, запретили проповеди при помощи прокламаций, направленных на предотвращение беспорядков, при этом всем приказали соблюдать установленные при Марии обряды и ритуалы, «пока парламент не проведет консультации» (27 декабря). Исключения составили разрешения на использование литании, напечатанной для Генриха VIII в 1545 году, а также чтение Молитвы Господней и Сивола веры на английском языке. Однако парламент созвали 25 января 1559 года.

Хотя о собственных убеждениях Елизаветы невозможно говорить определенно, она слушала литанию в своей капелле, на службе отказывалась принимать Святые Дары и запрещала священнику возносить Дары. К тому же текст освящения произносился на английском языке. Таким образом, она отказывалась признавать пресуществление, но скрывала свои дальнейшие цели[599]. Сесил, напротив, на ближайшее будущее запланировал восстановить и королевскую супрематию, и «Книгу общих молитв» 1552 года, возможно, следуя полученным советам. Самой всеобъемлющей докладной запиской был «Проект изменения религии», написанной неизвестным, но влиятельным сановником перед Рождеством 1558 года. В ней рекомендовалось как можно скорее вернуться к формам богослужения времен Эдуарда, излагалось, как это можно сделать, рассматривались требования соблюдения внутреннего порядка и оценивалось вероятное воздействие на европейскую дипломатию. Основным принципом устанавливалось религиозное единообразие, основанное на «Книге общих молитв» 1552 года. «Книгу общих молитв» сначала должна была рассмотреть комиссия ученых людей, затем одобрить королева и ввести в закон парламент. В состав комиссии предлагались отобранная группа «афинян», приверженцы Сесила и бывшие участники дебатов Эдуарда по евхаристии, чья поддержка «Книги» 1552 года не вызывала сомнений. Хотя нет доказательств, что комиссия собиралась, чтобы обсуждать религиозное урегулирование, деньги на размещение, еду и топливо для членов комиссии были выделены[600].