Англия Тюдоров. Полная история эпохи от Генриха VII до Елизаветы I

Когда 23 ноября 1584 года собрался парламент, законы о безопасности королевы и против иезуитов с католическими священниками стояли на первом месте. Первый закон о безопасности Елизаветы близко напоминал Соглашение об ассоциации, но некоторые члены парламента отрицательно восприняли его сомнительную законность и угрозу в адрес Якова, если тот будет невиновен в преступлении. Елизавета решительно поддержала эти замечания, хотя они создавали проблему для людей, присягнувших изначальному соглашению, в том смысле, что они превратятся в клятвопреступников, если закон будет принят в других формулировках. Однако у королевы был свой путь: вопрос разрешился после Рождества, когда приняли новый закон, замещающий существующую Ассоциацию и исключавший Якова из наказаний закона, если он не был «причастен» к преступлению. Второй акт той сессии требовал от иезуитов, священников-семинаристов и других, кто был рукоположен в католический сан после 1559 года, покинуть пределы Английского королевства в течение 40 дней; запрещал им возвращаться под угрозой обвинения в государственной измене и объявлял тяжким преступлением сознательно укрывать у себя иезуитов и католических священников и помогать им. Вдобавок англичанам, находящимся за границей в католических семинариях, надлежало вернуться домой в течение шести месяцев, в случае неисполнения закона их ожидало обвинение в государственной измене, если они впоследствии приедут в страну[809].

Тем не менее на дебатах об Ассоциации ощущалась угроза. Что будет, если Елизавету вдруг убъют? Как определять наследника? Эти вопросы стали настоятельными, когда появились известия о заговоре Перри: был ли Уильям Перри, член парламента от Квинборо, изменником или провокатором, но обнародование факта, что он замышлял убить Елизавету, обеспечило истерию. Когда Елизавета болела оспой в 1562–1563 годах, Берли предложил, что в случае ее смерти должен править Регентский совет из тайных советников и людей, названных Елизаветой в своем завещании, пока парламент не примет решение о наследовании престола. Проект закона о наследовании престола, над которым он работал с генеральным прокурором Попэмом в течение января 1585 года, строился на похожей схеме. Планировалось, что в случае смерти королевы Тайный совет в течение десяти дней созовет как можно больше духовных и светских членов палаты лордов, выберет «столько, чтобы вместе с Тайным советом они насчитывали по меньшей мере 30 человек», и они с главными судьями страны в «ранее указанное время составят Большой совет королевства». Большой совет расследует смерть Елизаветы и, «разумеется, всеми силами… будет судить, наказывать и казнить преступников, в интересах кого бы они ни действовали». За это время следует созвать парламент в том составе, который был избран на предыдущую сессию. И наконец, парламент должен рассмотреть права на престол, выбрать человека, имеющего «наилучшие основания… по крови в соответствии с королевскими законами страны», и объявить свое решение в форме парламентского акта[810].

Таким образом, как и Томас Кромвель, Берли в конечном итоге считал парламент компетентным органом управления в революционной ситуации. Задушив его закон в зародыше, Елизавета выказала жесткое неодобрение, хотя кто из них, она или Берли, лучше понимал ситуацию, остается неясным. Отвергать план действий в чрезвычайных обстоятельствах, продуманный, чтобы минимизировать риск анархии, было безответственно. Однако парламент, созванный после смерти монарха, не имел законной силы, поскольку его полномочия заканчиваются в момент кончины государя. Как советовали Саквилл и Нортон в трагедии «Горбодук» (1561), порядок наследования лучше устанавливать, когда монарх еще жив:

Увы! А что надежды совещаться,
Когда на совещанье нет надежд?
Которое хоть и сберется в лад,
А все же в лад окончится навряд[811]

.

Точное суждение о парламентах Оливера Кромвеля. Эти строки не распространялись на Елизавету только потому, что ей повезло прожить до 1603 года.