Англия Тюдоров. Полная история эпохи от Генриха VII до Елизаветы I

В правление Эдуарда VI и Филиппа с Марией ставились бесчисленные дворцовые маски, пьесы и «забавы» – и это несмотря на практическое банкротство короны. Правда, Мария свела к минимуму расходы на костюмы и декорации: она приказывала сохранять реквизит и использовать его снова. Однако огромные временные банкетные залы, построенные герцогом Нортумберлендом в Гайд-парке и Мэрилебоне для развлечения приезжающих французских послов, будили воспоминания о причудах Генриха VIII. Жизнерадостность пиров Эдуарда действительно удивляла бы, если бы не было абсолютно ясно, что их цель состояла в поддержке морального состояния и внутри двора, и за его пределами. Однако полномасштабных рыцарских турниров советники Эдуарда избегали: в результате крайне неудачного эксперимента в мае 1551 года король оказался сбит с толку, а его сторонники сильно пострадали. Мария тоже остерегалась турниров. Вероятно, потому, что ее муж отказывался участвовать, хотя военные упражнения при дворе регулярно устраивали и англичане, и испанцы[1077].

Дворцовые представления в первые два десятилетия правления Елизаветы в основном проводились в помещении. Антипапские спектакли в январе 1559 года и январе 1560 года говорили о сути религиозного урегулирования. Впрочем, маски и «переодевания» обычно выбирали своими героями турок, мавров, амазонок, завоевателей, рыбаков, моряков, астрономов, варваров и ирландцев. Поскольку первая флорентийская маска рассказывала о «продавцах конфет», Елизавета осталась верна этой традиции. Сохранившиеся тексты – это аллегорические интерлюдии и моралите с пантомимами и длинными танцами. Однако ни один не был напечатан; елизаветинские маски даже более эфемерны, чем их аналоги при Якове и Карле. Придворные маски при этом повышали интерес к драме, поскольку многие драматические произведения ставились во время летних поездок королевы по стране. У Елизаветы вошло в привычку брать с собой весь двор на летние визиты в дома ведущих вельмож и джентри. Она посещала Гемпшир в 1560 и 1569 годах, Хантингдоншир и Лестершир в 1564-м, Оксфордский университет в 1566-м, Мидлендс в 1572-м, Бристоль в 1574-м, Кенилворт в 1575-м, южные графства в 1577-м и Восточную Англию в 1578 году. В этих случаях дома хозяев превращались в аллегорическое пространство, населенное богами, нимфами и дикарями, восхвалявшими королеву в прозе и стихах[1078].

Общеизвестно, что XVI век стал свидетелем крупных достижений в английском драматическом искусстве. Сидни язвил в своей «Апологии поэзии», говоря, что среди пьес не найдешь «ни настоящей трагедии, ни настоящей комедии, а только смесь королей с шутами». Если, однако, по этой причине Шекспира и нужно было забраковать, то дело обстояло не так неоднозначно. По сути, большим достоинством тюдоровской драмы было ее разнообразие и доступность: просторечие свободно сочеталось с более «чистыми» средневековыми и ренессансными формами языка. Во многих городах циклы моралите оставались популярными до 1575 года. В университетах со времен правления Генриха VIII постоянно ставили классическую драму: будущие тайные советники Стивен Гардинер, Томас Райотсли и Уильям Пэджет впервые познакомились, будучи студентами Кембриджского университета, играя комедию Плавта «Хвастливый воин» (Miles gloriosus). К тому же профессиональные актеры показывали спектакли в банкетных залах короны, знати и джентри. И наконец, певчие придворной капеллы и собора Святого Павла исполняли главные роли в спектаклях елизаветинского двора. Возможно, их популярность побудила к созданию профессиональных актерских трупп, а также привлекла к драме внимание пуритан по соображениям борьбы с язычеством, идолопоклонством и моральным разложением. Спектакли критиковали за изображение подмастерьев в отрыве от постоянного места работы, за представления при дворе (хотя и не на других площадках) по воскресеньям, а не только в будни, за привлечение мальчиков к исполнению женских ролей. Критики не видели различий между театральными спектаклями и травлей медведей, игрой в шары и проституцией. Однако особое оскорбление пуританскому сознанию наносило покровительство королевы певчим. «Спектакли, – сетовал один памфлетист, – никогда не запретят, покуда неоперившиеся баловни Ее Величества щеголяют в шелках и атласе»[1079].

Главнейшими театральными труппами елизаветинского периода были те, которым покровительствовали члены королевского двора. Графы Лестер, Уорик, Сассекс, Пембрук, Оксфорд, Эссекс и Вустер имели каждый своих актеров, а труппа Лестера первой получила королевский патент в 1574 году. В 1585 году он взял их в Нидерланды, и по возвращении они отправились на гастроли. Елизавета сама создала актерскую труппу, собрав звезд из признанных театральных коллективов. Один обозреватель сообщал: