Англия Тюдоров. Полная история эпохи от Генриха VII до Елизаветы I

В 1604 году Уильям Уэнтворт советовал своему сыну, будущему графу Страффорду: «Пусть в твоих занятиях тебя направляет ученый юрист университета. Я думаю, логика, философия, космография и особенно история дают прекрасный материал для назидания и формирования суждений»[1066]. В конце правления Елизаветы университеты славились своей энергией и глубиной предлагаемых знаний, поскольку, когда студент не стремился получить диплом, он мог избрать свой собственный курс к знаниям с согласия научного руководителя. Однако если интеллектуальная любознательность была высшим достижением Ренессанса, то Реформация опустошила библиотеки. Протестантские академики не несли ответственности за утрату монастырских библиотек в правление Генриха VIII, но они грабили университетские библиотеки при Эдуарде. В Оксфорде манускрипты из библиотеки герцога Хэмфри[1067] были уничтожены, а мебель продана. В Кембридже основную библиотеку превратили в учебную аудиторию, а манускрипты с рисунками «безжалостно разрезали и искромсали из-за ярких букв и рисунков». Энергия и щедрость Эндрю Перне, владельца Питерхауса, и архиепископа Паркера обеспечили, что к 1574 году 435 томов отреставрировали. Сэр Томас Бодли к 1602 году тоже пожертвовал Оксфорду 2500 томов. Тем не менее вандализм среднего периода эпохи Тюдоров невозможно восполнить: сожжение книг герцога Хэмфри свидетельствует о глубокой религиозной нетерпимости[1068].

Унаследованная Тюдорами придворная культура находилась в рамках франко-бургундской рыцарской традиции. Хотя в Англии в течение XV века ее потенциал убывал, в континентальной Европе она сохраняла господствующее положение. Закат придворных развлечений при Ланкастерах был в основном результатом физических ограничений Генриха VI[1069]. Рыцарские поединки, военные подвиги и театральные представления фокусировались на короле как инициаторе и вожде. Если он терял контроль, их цель терялась также. В XIV веке рыцарские поединки и турниры были театрализованы, чтобы сражение следовало аллегорической истории: элемент реального боя приносился в жертву требованиям представления и «образа» (бойцов одевали в экзотические костюмы). Любовница Эдуарда III Элис Перрерс в 1374 году появлялась как «госпожа Солнца», а лорды вели ее лошадей за нарядные уздечки под аккомпанемент менестрелей. Однако эта мода ушла в прошлое, пока ее не возродил Эдуард IV, когда турнир практически превратился в героическую костюмированную драму. Эдуард IV в самом полном смысле слова восстановил культурную связь с бургундцами, акцент усиливался браком его сестры с Карлом Смелым[1070]. В турнире для принца Эдуарда в январе 1477 года два рыцаря участвовали в представлении по типу маскарадного шествия, подобного тем, что устраивались во Франции и Бургундии. Такие аллегорические выезды станут краеугольным камнем елизаветинских дворцовых представлений-масок и поединков на празднованиях Дня вступления на престол[1071].

Домашние развлечения Эдуарда IV и Генриха VII были известны современникам как «переодевания»: пантомимы и костюмированные танцы, исполняемые без участия аудитории. Они восходили к средневековым рождественским пантомимам, однако представление на бракосочетании принца Артура с Екатериной Арагонской в ноябре 1501 года нарушило эту традицию. В нем применялись подвижные сценические площадки в форме кораблей, беседок из зелени, фонарей, замков, гор и двухэтажных тронов, предназначенных для 24 танцоров. Впоследствии театральные механизмы одинаково использовались и в «переодеваниях», и на турнирах, превращая каждый в определенный символ. Генрих VII и особенно Генрих VIII придавали своим спектаклям и спортивным состязаниям аллегорическое и волнующее значение. Их намерения несли преимущественно пропагандистский характер: дворцовые зрелища представляли собой способ передать политические, дипломатические и религиозные замыслы, а также восславить династию Тюдоров. Тем не менее в этом процессе развивались и жанры искусства. В частности, «переодевания» получили новый импульс, когда к пению, танцам и сценическим эффектам добавились первые слова, а потом «общение» и совместные танцы актеров в масках со зрителями. Театрализованное развитие турниров, напротив, к 1500 году завершилось. Рыцари в костюмах вступали в бой, украшенные изображениями деревьев, кораблей, гор и геральдических животных. Идеализированные аллегории стали de rigueur (обязательными). Турниры и дипломатические победы можно было воспроизводить на сцене, чтобы сделать заявление по поводу монарха. Так, например, Генрих VIII появлялся в роли Геракла на Поле Золотой парчи. Такие представления также подчеркивали социальный порядок, поскольку наиболее влиятельные подданные короны изображали перед королем ратные подвиги.