Английская роза

Когда Дэйви ушла из каюты, приготовив Полину ко сну, девушка обнаружила, что все еще трепещет от волнения, которое пробудили в ней эти песни и танцы.

«Если бы в России не было ничего другого, кроме этого, я бы влюбилась в эту страну!» — подумала она.

Однако она напомнила себе все, что читала о жестокостях, которые были совершены в Польше, и содрогнулась.

И все же впервые после отъезда из Англии у нее появилось желание увидеть эту страну, народ которой слагает подобные душевные песни. Полине захотелось узнать, что представляет собой Россия.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Оглядывая внушительную гостиную британского посольства, лорд Чарнок с удовлетворением подумал, что рассчитал все очень точно.

Когда граф Дэрем направил приглашение князю Ивану и княгине Ольге Волконским, включив в это приглашение и Полину, он тем самым окончательно укрепил то впечатление, которое она старалась у них создать. Теперь принимающие ее князья Волконские убедятся, что она приехала в Россию исключительно как гостья, так что считать ее служащей никак нельзя.

Хибберт, который всегда помогал своему господину в качестве информатора и шпиона, уже выяснил, что Полина ест за одним столом с хозяевами дома и что те уже представили ее членам императорской фамилии.

Лорд Чарнок намерено старался не встречаться с Полиной: ему даже пришлось пропустить некоторые светские мероприятия, на которых та должна была появиться. Он прекрасно понимал, стоило ему только выказать хоть малейший интерес к своей соотечественнице, и все сплетники моментально примутся обсуждать их отношения и вытащат на свет божий тот факт, что она ехала вместе с ним. А светское общество Санкт-Петербурга всегда было готово думать о женщине прежде всего худшее — особенно же в том случае, если эта женщина была молода и хороша собой. А ведь Полина была не просто хорошенькая — она была потрясающе красива!

Глядя, как Полина танцует с одним из приближенных императора, он подумал, что еще не встречал девушки, которой определение «роза Англии» подходило бы больше, чем Полине. Лорд Чарнок невольно залюбовался этой парой, крутящейся в вальсе.

Вальс был народным немецким танцем, который в 1812 году привезла в Англию княгиня Ливен, жена русского посланника. Однако никто не осмеливался танцевать его в «Олмеке» — самом аристократическом клубе Лондона, считая чересчур фривольным. Этот запрет был снят только в 1816 году, когда его пожелал танцевать приглашенный в «Олмек» император Александр. После этого Англия вместе с остальными странами Европы безоговорочно приняла вальс, а в России этот танец был особенно любим молодыми великими князьями.

Это был единственный танец, в котором партнер мог обхватить свою даму за талию и у всех на глазах прижать ее к себе, что шокировало многих мамаш, но и сильно облегчило флирты их дочкам.

Лорд Чарнок с одобрением заметил, что Полина держится на приличном расстоянии от своего партнера, который что-то тихо говорит ей, глядя на нее с таким восторженным выражением, что его милость недовольно нахмурил брови, снова повторив про себя уже ставшую для него привычной фразу:

«Эта девушка слишком юна и неопытна для подобных вещей!»

И в то же время он понимал, что ее положение было бы гораздо более ненадежным и опасным, если бы она считалась «никем» — всего лишь гувернанткой княжеских детей. К счастью, сама Полина, похоже, об этом не подозревала.

Проницательный лорд Чарнок хорошо разбирался в людях, и от него не укрылось то, как волновалась Полина в тот момент, когда прощалась с ним после прибытия императорской яхты в Санкт-Петербург. Любому постороннему наблюдателю и в голову не пришло бы, что эта вежливая и сдержанная молодая девушка на самом деле страшно тревожится.

В Санкт-Петербурге лорда Чарнока встречало несколько официальных лиц, поэтому он намеренно предоставил генералу Сухтелену возможность представлять Полину и объяснять причину ее присутствия на «Ижоре». Только оставшись наедине с графом Дэремом, он позволил себе высказаться, насколько лишним было для него это осложнение. Однако, обнаружив на английском корабле юную девушку из благородного семейства, оказавшуюся в неловком положении из-за отсутствия сопровождающих и даже горничной, он не мог не вмешаться. Не мог же он спокойно смотреть, как она подвергается столь наглым притязаниям со стороны какого-то негодяя, и оставить ее на судне без всякой защиты.

— Сэр Генри Уоткин Уилльямс-Уинн согласился с моей идеей о том, что девушку надо было забрать с собой.

— Да, вам больше ничего не оставалось делать, — согласился граф Дэрем. — Вы совершенно правильно сделали, что взяли ее на «Ижору».

— По-моему, вам следовало бы намекнуть русскому посланнику в Лондоне, что поездка и без того была плохо организована — отнюдь не так, как приличествовало бы для племянницы графа и графини Ротбери.

— Я непременно так и сделаю, — ответил граф. — Но вам не хуже меня известно, что если где-то что-то можно напутать, то русские непременно это сделают!