Английские барды и шотландские обозреватели

О, пусть мои стихи свободно льются!
Когда Пороку жертвы воздаются
И над людьми он жалкими царит;
Когда дурацкой шапкою гремит
Безумие, брат старший преступленья;
Когда глупец, с мерзавцем в единенье,
Царя над миром, правду продает
Любой смельчак насмешек не снесет;
Неуязвимый, страха он не знает,
Но пред стыдом публичным отступает;
Свои грешки скрывать он принужден:
Смех для него страшнее, чем закон.
Вот действие сатиры. Я далеко
От дерзкой мысли быть бичом порока:
Сильнейшая тут надобна рука,
Не столь моя задача широка.
Найдется мелких глупостей довольно,
Где будет мне охотиться привольно;
Пусть кто-нибудь со мной разделит смех,
И больших мне не надобно утех.
На рифмоплетов я иду войною!
Отныне шутки плохи вам со мною,
Вы, эпоса жрецы, элегий, од
Кропатель! Вперед, Пегас, вперед!
Принес я тоже музам дар невольный,
Кропал стихи в период жизни школьной,
И хоть они не вызвали молвы,
Печатался, как многие, увы.
Теперь средь взрослых к этому стремятся…
Себя в печати каждому, признаться,
Приятно видеть: книга, хоть она
Пуста, все ж книга. Ах, осуждена
Она забвенью с автором бывает!
Их громкое заглавье не спасает,
Имен блестящих не щадит провал;
То Лэм[6]

с своими фарсами познал…Но он все пишет, позабытый светом,
Невольно бодрость чувствуя при этом;
Хочу и я кой-что обозревать.
Себя с Джеффреем[7] я боюсь равнять,
Но, как и он, судьею быть желаю
И сам себя в сей сан определяю.
Все требует и знанья, и труда,
Но критика, поверьте, никогда.
Из Миллера возьмите шуток пресных;[8]
Цитируя, бегите правил честных.
Погрешности умейте отыскать
И даже их порой изобретать;
Обворожите щедрого Джеффрея
Тактичностью и скромностью своею,
Он даст десяток фунтов вам за лист.
Пусть ваш язык от лжи не будет чист,
За ловкача вы всюду прослывете,
И, клевеща, вы славу наживете
Опасного и острого ума.
Но вспомните: отзывчивость — чума.
Лишь погрубей умейте издеваться,
Вас ненавидеть будут, но бояться.

И верить этим судьям! Боже мой!
Ищите летом льду и роз зимой
Иль хлебного зерна в мякине пыльной;
Доверьтесь ветру, надписи могильной
Иль женщине, поверьте вы всему,
Но лишь не этих критиков уму!
Сердечности Джеффрея опасайтесь
И головою Лэма не пленяйтесь…
Когда открыто дерзкие юнцы
Одели вкуса тонкого венцы,
А все кругом, склонившися во прахе,
Ждут их сужденья в малодушном страхе
И, как закон, его ревниво чтут,
Молчание не кстати было б тут.
Стесняться ль мне с такими господами?
Но все они смешались перед нами,
Все как один, и трудно разобрать,
Кого средь них хвалить, кого ругать.