Английские бунтари

Вызвали ли эти слова у повстанцев особые сомнения? Вряд ли. Ведь теперь давший им свободу молодой король Ричард сам станет их вождем! К тому же, посвятив Тайлера в рыцари, он отдал дань уважения всему народу. И нет ничего странного в том, что он приглашает их пойти и поприветствовать теперь уже сэра Уота Тайлера. Стрелы были убраны в колчаны, мечи спрятаны в ножны. Первые ряды медленно двинулись за королем, за ними последовали остальные. Подведя крестьян к монастырю св. Иоанна, король остановился и приказал им собраться внутри его стен, на пшеничном поле; проходя мимо юного Ричарда, повстанцы выкрикивали приветствия и подбрасывали вверх шапки, он же в ответ милостиво кивал головой. Затем король повернул коня, во весь опор поскакал через Смитфилд, где к нему присоединилась свита, назад, в Королевскую гардеробную. Там его встречала мать-королева, уже знавшая об успешном завершении плана.

Увидев своего сына, короля, она радостно воскликнула: “О мой ненаглядный сын, если бы вы только знали, какую боль и страдания я претерпела сегодня, думая о вас”. В ответ король произнес: “Мадам, я в этом ничуть не сомневался, но теперь возрадуйтесь и возблагодарите Бога, ибо час уже пробил. Сегодня я вернул себе наследство и трон Англии, которые я едва было не потерял

9. Разгром и репрессии

Прискакав в город, новоявленный магнат, некогда содержатель притонов, а ныне мэр Лондона Уильям Уолворт незамедлительно разослал во все стороны гонцов. По его зову из богатых особняков “торговый князей” к монастырю св. Иоанна потянулись сотни вооруженных слуг и воинов. Туда же был направлен еще один отряд из 5—8 тыс. наемников, во главе которых стоял капитан сэр Роберт Ноллис. Обманом заманенные на ограниченное стенами монастыря пшеничное поле повстанцы вдруг увидели, что выход оттуда полностью блокирован рядами вооруженных воинов и что они оказались в положении, “подобном тому, как в загоне содержат овец, пока хозяин не решит, кого из них выпустить на пастбище, а кого прирезать”. Повстанцев охватило смятение. Никто не понимал, что происходит. При них были хартии с королевскими печатями и дарованные королем знамена. Но где же Тайлер? И зачем здесь все эти воины? Ответ им вскоре предстояло узнать.

Два дружески настроенных по отношению к повстанцам ольдермена Сибли и Хорн наблюдали за ходом встречи в Смитфилде с городской стены. Будучи людьми более искушенными в коварстве дворцовых интриг, чем простые крестьяне, они заподозрили неладное и подняли тревогу, призывая лондонцев закрыть все ворота. Но, увы, слишком поздно. Вооруженные отряды знати уже вышли из города.

Отправив воинов к монастырю св. Иоанна, Уолворт со своими людьми поскакал в Смитфилд за телом Тайлера. Место, где он был предательски убит, оказалось пустым, но кровавый след и примятая трава привели их к больнице св. Варфоломея, где они и нашли Тайлера. Объясняется это тем, что несколько соратников Тайлера, отделившись от других повстанцев, нашли его истекавшим кровью, принесли сюда и уложили на кровать настоятеля. Но приспешники Уолворта, ворвавшись в больницу, вытащили еще живого Тайлера на улицу и отрубили ему голову, которую торжествующий мэр тут же водрузил на конец своего копья.

Плотные ряды пеших и конных воинов полностью блокировали повстанцев. Наемникам Ноллиса не терпелось поскорее начать резню, и старому графу Солсбери с трудом удавалось удерживать их порыв. Ведь даже загнанные в безвыходное положение вооруженные повстанцы еще были грозной силой, и атака, особенно если она окажется неудачной, могла только прибавить им решимости сражаться до конца.

Тем временем спустилась ночь, и в тусклом мерцании множества факелов перед повстанцами появился их заклятый враг Уолворт, на копье которого была насажена окровавленная голова их любимого вождя. Это страшное зрелище окончательно лишило повстанцев присутствия духа. Большинство их с плачем и стенаниями бросились на колени посреди вытоптанных колосьев пшеницы. Вперед выехал граф Солсбери и объявил, что, поскольку все желания повстанцев удовлетворены, они должны с миром последовать за рыцарями, которые отведут их от Лондона, а затем спокойно разойтись по своим деревням и манорам. И повстанцы пошли между сомкнутыми рядами вооруженных воинов, прижимая к груди королевские хартии и размахивая дарованными королем знаменами.