Английские эротические новеллы

— Ad majorem dei gloriam[189], — возразила матушка Изольда, — вот старинные пергаменты с подписью римского папы и печатью Ватикана, подтверждающие подлинность дара нашему монастырю. И вообще, не подобает нам, грешным, подвергать сомнению подлинность этой святыни! Конечно, откровенно говоря, и я полагаю, что, невзирая на свидетельства, лишь немногие из святынь в наших монастырях представляют собой именно то, за что их выдают. Кто верует от всего сердца, не мудрствуя лукаво, тот преисполняется неземного восторга, и ему отверзаются врата в царство блаженства, которое здесь, в мире дольнем, он мог лишь прозревать!

— А как же получается, что мнимые реликвии творят чудеса? — не поняла Линда.

— А дело не в реликвии, а в самой Вере! — матушка погладила рукой серебряный ларчик, казавшийся почему-то теплым. — Так, при воздействии даже мнимых реликвий в человеке возгорается духовная сила того или другого святого, и верующий почерпает крепость и мощь от Высшего существа, к которому он всем сердцем воззвал о помощи и утешении. Эта воспрянувшая в нем высшая духовная сила превозмогает даже тяжкие телесные недуги, вот почему эти реликвии творят чудеса, чего никак нельзя отрицать, ибо нередко они совершаются на глазах у целой толпы народа.

— Тогда надо отнести ее в келью Катрине! — Линда взяла в руки священный ларец. — Может, она быстрее исцелится?

— Я непременно навещу ее! — Пообещала матушка Изольда. — А ночью навещу тебя, как и обещала!

Глава пятнадцатая. Заботливая сиделка

Перед судилищем она

Стоит, почти умерщвлена
Терзаньем близкого конца;
И бледность мертвая лица
Была видней, была страшней
От черноты ее кудрей,
Двойною пышною волной
Обливших лик ее младой.
Оцепенев, стоит она;
Глава на грудь наклонена;
И если б мутный луч в глазах
И содрогание в грудях
Не изменяли ей порой,
За лик бездушный восковой
Могла б быть принята она…

В. Скотт

Монастырский колокол призвал всех к вечерней молитве, но две женщины, одна запоротая до полусмерти, вторая — сиделка, не пошли на его зов. Матушка Изольда дала им свое благословение на отступление от строгого монастырского устава.

— Молитесь вдвоем! — Тревога, как грозовые облака давила на ее сердце. — Сегодня можно!

Пока отец Джон в полной мере вкушал гостеприимство монастыря, несчастную Катрину в бесчувственном состоянии унесли в келью. Вид у нее был не лучше, чем у монашки, осужденной на смерть из баллады Вальтера Скотта. Отец Джон, поняв что, слегка перестарался, выбрал на ночь Линду, а матушка Изольда попросила Джейн, монастырскую повариху поухаживать за несчастной Катриной.

— Всемогущий вечный Боже, вечное спасение верующих! Куда девалось милосердие? Услышь молитвы наши о больных и яви им милосердие и помощь Твою, чтобы они, обретя вновь здоровье, благодарным сердцем радовались Тебе, Источнику жизни. — Горестно воскликнула Джейн, меняя мокрое полотенце на исполосованном теле. Где христианские добродетели? — Видимо, женская доля наша такая, терпеть и страдать! Через Христа, Господа нашего. Аминь.

После на редкость суровой порки Катрина могла лежать только на животе.

Рубцы, покрывающие густой сеткой тело несчастной монашки затвердели и стали темно-багровыми. В местах, куда попадали концы плетки, и полосы пересекали друг друга, виднелись капельки подсохшей крови.

— Вот ведь отец Джон, весь в своего папочку, сэра Шелли пошел, чтоб ему провалиться! — ругалась Джейн. — Да и весь род их со времен сэра Томас де Брюэна проклят! Ну да ничего, и на Джона управа найдется, как и на этого поганца Шелли!

Катрина вздрагивала всем телом, прислушиваясь к словам монашки. Но поддерживать разговор просто не было сил. «А ведь у Катрины отличная попка, — подумала Джейн, — крепкая, и в то же время пышная! Прямо, как у меня в молодости! Ох, и крепко же ей досталось!»

— Пить! — Простонала несчастная, открыв глаза.

— Сейчас, сейчас! — Джейн поднесла к ее губам кружку свежего пива. — Пей! Это тебе Линда велела передать! Самое лучшее пиво! В свое время я научила Линду варить прекрасное пиво!

— Когда я умру, молитесь за упокой моей бедной души, — зубы Катрины стучали об оловянную кружку. — А то, боюсь, как бы мне не пришлось скверно в чистилище. В Рай меня вряд ли за мои грехи пустят!

— Договорились! Сейчас Линде не до тебя! — Вздохнула матушка повариха. — Ей теперь надо как следует удовлетворить нашего гостя! Эх, грехи наши тяжкие! И все из-за священной реликвии. Одной порка, а другой — постелька! Хотя, я ведь эту Линду совсем юной девушкой помню!

«Не только из-за реликвии, — думала Катрина, — это наказание мне за ту ночь в склепе!» Напившись, Катрина снова без сил упала на подушку.