Английские эротические новеллы

— Я умру за тебя, как Тристан за Изольду! — сэр Гилфорд Уэст, поняв, что от погони не уйти, хотел в бой. — Я умру рядом с тобой!

И тут леди проявила твердость, достойную не женщины, а настоящего рыцаря.

— Нет, мой любимый, во имя меня и нашей любви ты спасешься и останешься в живых! Vale tandem, non immemor mei![52] Овраг, отделявший их от слуг мужа, дал необходимые для бегства секунды, а Инкуб, не желавший быстрой развязки, подкинул острый камень под копыто лошади лорда.

— Я вернусь и спасу тебя! — Оборвав последний поцелуй, Гилфорд взлетел на коня, — Клянусь святым причастием и спасением своей души!

«Ты вернешься, чтобы оплакать мою могилу! — Подумала несчастная Эвелина оставшись в лесу, нагой и беспомощной, — я сдамся на милость господина-мужа! Надеюсь лишь на то, что Бог пошлет мне не слишком мучительную смерть!»

Сэр Хаксли уже вынул меч из ножен, намереваясь снести блудной жене голову. Леди покорно встала на колени и откинула с шеи пышные волосы. Муж увидел следы розог на теле жены, и рука его дрогнула, не смотря на то, что гнев застила ему разум.

«Короткого удара мечом слишком мало за такое преступление! — Решил он. — Моя честь стоит дороже!»

Еще сухого хвороста в пламя ярости в его душе подкинул вид свежих красных рубцов, оставленных розгой Гилфорда на ягодицах и бедрах жены и следы зубов на ее нежной шее.

«Так ты любительница розог — что ж, я доставлю тебе это удовольствие! — решил сэр Хаксли, убирая меч в ножны. — Я собственноручно выпорю тебя! Однако не надейся, что это будет в супружеской спальне! Высеку на дворе, так, как поступают с нерадивой прислугой!» — Не жди от меня ни скорой смерти, ни прощения! — Взревел он. — Накиньте на нее петлю и пусть бежит радом с лошадьми! Вот так, как есть! Голая и босая до самого замка!

Страшным было возвращение несчастной Эвелины домой. Ворота старого замка помнили, как она гордо шагала по подъемному мосту, после венчания, под руку с мужем, переполняемая любовью. Вся гости и слуги приветствовали молодую чету. А сейчас она брела пунцовая от стыда, выпоротая и опозоренная.

Расправу супруг решил учинить прямо в замковом дворе.

«Эй, конюх, сегодня у тебя прибавилось работы! Займись-ка этой… дамой! Вяжи ей руки и к столбу, как провинившуюся служанку!»

— Да, сэр!

— Конюх не стал спорить с господином и занялся привычной работой: связал нежные запястья женщины пеньковой веревкой, привязал их к тяжелому металлическому кольцу, вделанному в верхнюю часть позорного столба.

«Неужели это происходит со мной?» — леди Эвелина еще не могла понять, в какую пропасть толкнул ее грех прелюбодеяния.

Замковые слуги, услышав шум, высыпали во двор, но муж и не думал прогонять их.

«За грехи мои воздастся! — подумала Эвелина. — Надеюсь, что кучер забьет меня до смерти быстро!»

— Простите, леди, — шепнул ей кучер, я просто выполняю свою работу!

— Прощаю всем сердцем! — тихо ответила женщина.

При этом припухшие соски вынужденной встать на носочки женщины с силой вдавились в грубое дерево.

«У меня осталось несколько минут, чтобы помолиться», — подумала Эвелина, — но молитвы почему-то совершенно не лезли ей в голову.

— Господи, прости меня грешную и прими мою душу, — сумела прошептать она.

Несмотря на страшные приготовления, и предчувствие мучительной гибели, леди Эвелина почувствовала некоторое облегчение, прижавшись обнаженным телом к столбу. Он поддерживал ее, помогая приготовиться к позорному наказанию.

— Что случилось? — шептались слуги.

— Говорят, наша госпожа изменила мужу! Теперь он наверняка запорет ее до смерти!

Мужественная блудница пыталась наилучшим образом использовать представившуюся передышку для восстановления сбившегося во время бега дыхания.

— Прикажете начать? — спросил конюх.

Со стоном склонив голову, леди Эвелина приготовила себя порке, ягодицы мелко дрожали, словно предчувствуя уготованную им долю.

— Нет! Дай сюда хлыст и можешь возвращаться к лошадям! Нет! Оставайся и смотри, что сейчас будет!

Леди Эвелина закрыла глаза и молилась. Казалось, после пережитого позора в ее душе ничего не осталось, а грешное тело молило о пощаде, но она не стала слушаться зова плоти и не поддалась искушению униженно просить хотя бы о снисхождении.

— Клятвопреступница! — кричал муж. — C'est pour vos peches — pour vos peches![53]

«Приговоренная», обернувшись увидела перекошенное злобой лицо мужа, раскручивающего над головой страшный хлыст, используемый для дрессировки собак.

— Помоги мне, несчастной святой Андриан! — Молилась леди Эвелина. — И смягчи сердце моего мужа!

В Англии многие часто поротые женщины прибегали к заступничеству святых и умоляли изображения их о смягчении сердца не в меру свирепых и расходившихся мужей.

Хвост дьявольского орудия, шипя в воздухе, безжалостно и беспощадно врезался в грешную плоть. Беспощадный удар словно вдавил тело женщины в столб, к которому она была теперь привязана.

— Аааах! — тихий стон сорвался с трепещущих губ.

Как только тонкий конец хлыста покинул спину леди Эвелины, заалел, наливаясь кровью новый толстый рубец.