Английские эротические новеллы

Призрак исчез. Вместе с его исчезновением кончилась и гроза. Замковый петух, ошалев от радости, закукарекал не вовремя, сократив пребывания призрака в подвале…

— Deus facial salvam benignitatem vestram! — [99] Джейн не стала ждать, когда обмочившийся управляющий придет в чувство, и, подобрав одежду, убежала из подвала. «Петуха завтра в суп отправят, на мои поминки! — подумала она, пробегая мимо птичника. — А сейчас бегом отсюда!» — На ходу она старалась привести себя хоть в какой-то порядок. «Тут уж не до денег. — Мелькнула мысль. — Быть бы живой!»

Похотливый управляющий был труслив, к тому же набожен. Выбравшись из подвала, он побежал доносить сэру Шелли о том, что на кухне работает настоящая ведьма.

Глава четвертая. Сэр Шелли и прекрасная мавританка

В круглой комнате в угловой башне Сэр Шелли поселил свою новую игрушку. Маленькая комната была убрана в мавританском стиле: на полу лежал большой пушистый ковер, шелковые подушки, на стенах висели гобелены, изображающие охоту на львов и единорогов.

Зная, что заморский цветок любит тепло, сэр Шелли не жалел дров на камин.

Два серебряных подсвечника венецианской работы освещали убранство комнаты. Впрочем, ни гобелены, ни ковры не могли скрыть сырых камней и сводчатых потолков старого замка. Однако, не смотря на роскошь, комната больше походила не на обиталище прекрасной девушки, а на тюремную камеру. Сходство с темницей придавали и решетки на двух маленьких оконцах.

Былое предназначение кельи выдавало и ржавое кольцо, ввинченное в потолок с незапамятных времен. Эти стены помнили вопли, мольбы и слезы многих обитательниц этого замка и окрестностей.

— Ну-ка Канчита, хватит бездельничать! — Сэр Шелли был зол как черт: вот уже третий месяц он сидел дома и ждал вызова из Лондона. — Покажи господину, как танцуют наложницы для любимого господина! — Сэр Шелли, статный воин с седеющими волосами, орлиным носом, голубыми глазами, сверкавшими умом и живостью, решил поиграть с любимой наложницей.

Канчита, прекрасная мавританка, живая игрушка сэра Шелли, была стройна, как сосенка. Ходьба босиком с кувшином на голове выработала у девушки грациозную и легкую походку. Кожа, в отличие от бледнотелых англичанок была смуглой и гладкой на ощупь. К такой коже удивительно шел тонкий рабский ошейник из серебра, украшенный затейливой вязью по-арабски: «держи меня крепко, чтобы я не убежала». Все лицо было невыразимо прекрасно, но лучше всего был блеск черных глаз.

От мавританки пахло совсем не так, как от крестьянок и прочей замковой челяди. Старушка, данная работорговцем в придачу, регулярно мыла ее в корыте, выбривала все волосы и намазывала пахучим маслом.

«Из-за этой девочки я разорюсь на дровах! — Рассуждал сэр Шелли, любуясь танцующей наложницей. — Этот теплолюбивый босоногий цветок нуждается в тепле и… в порке! Хорошо, что я в Испании купил не только ковры, но и замечательный хлыст!»

Наложница, во время танца на ковре сняла шелковое покрывало и осталась в наряде восточной красавицы: зеленые шаровары, бежевую рубашку с короткими рукавами и цветастую безрукавку. Голову скрывало широкое покрывало с кистями. Впрочем, одетой девушка была недолго. Девушка танцевала, покачивая прелестными бедрами, и снимала одну деталь одежды за другой. Оставшись в одном ошейнике, она остановилась, ожидая дальнейших приказаний. К сожалению, на строгом лице хозяине не появилось улыбки. Наоборот, брови нахмурились, а середину лба пересекла глубокая складка.

«Нет, на этот раз он меня не захотел! — Девушка с ужасом смотрела на хозяина и на страшный хлыст в его руке. — Неужели опять меня будут бить? Я же ни в чем не провинилась!»

Хлыста она боялась так же, как и здоровая породистая лошадь. Искусно сплетенный из тонких ремешков, длинный и гибкий, он уже не раз украшал ее тело страшными отметинами, что неудивительно: силы у стареющего хозяина убывали, и ему был нужен серьезный повод, острое впечатление для того, чтобы кровь не скисала в жилах.

— Le diable t'emporte, — [100]шептала она, готовясь принять первый удар.

Впрочем, она также хорошо помнила уроки лысого евнуха-работорговца и то, к чему приводит малейшее сопротивление господину. Девушка прошла суровую школу: ученые евнухи и старухи с детства готовили не к работе на кухне, а к тому, чтобы быть усладой для господина, в любой момент готовой выполнить любое желание. Розги и плеть — хорошие учителя покорности и повиновения для молоденьких девушек.[101]

«У меня еще есть шанс!» — Наложница вильнула бедрами, приподняла ладошками маленькие грудки, увенчанные темными сосками, и облизнула губы, надеясь, что хозяин, возбудившись, отложит страшный хлыст, а уж она сумеет сделать так, чтобы он остался доволен.

Много лет назад Канчиту родители продали комиссару по закупке девиц, чтобы расплатиться с недоимками. Обучение девушке на пользу: ни одним жестом она не выдала своего ужаса перед хлыстом в руках господина.