Английские эротические новеллы

Кровь в жилах мастера Джона была горячее, чем у отца. От каждого крика, от каждой судороги молодого красивого тела, от каждой капельки крови, член становился все тверже и тверже. Уже после девятого удара он понял, что еще немного и все закончится пятном семени в штанах.

«Хватит, — подсказал Инкуб, — а теперь покажи ей наследственную гордость всего вашего семейства!»

И без совета монстра паренек понял, что надо сделать.

— А теперь, будь умницей! — Как у любого мужчины в то время, на поясе у Джона висел нож.

Острое лезвие перерезало веревки, и обессиленная девушка упала на ковер. Руки, затекшие от долгого подвешивания, онемели и не хотели слушаться.

Мастер Джон лихорадочно стаскивал с себя штаны. В его душе что-то изменилось раз и навсегда. Девушка растирала кисти рук и думала о своей участи. То, что сейчас произойдет, вполне можно было себе представить. Она была почти благодарна Джону за то, что он прекратил порку, и снял с кольца…

«Хозяин как вернется, запорет меня до смерти, — подумала она, — а тут еще Инкуб требует погубить душу Джона!»

Мастер Джон тяжело дышал, суетился и никак не мог найти дорогу.

«Да он же девственник! — поняла мавританка и зажмурила глаза, чтобы не видеть Инкуба. — Вот чем мне не приходилось никогда заниматься, так это лишением невинности мальчиков, да еще под присмотром демонов Ада! С каким удовольствием я отправила бы и его и самого сера Шелли в гости к Аллаху, но тогда жизнь моя не будет стоить и фартинга!» Мавританка была весьма опытной в любовных забавах женщиной. Нежные пальчики девушки помогли сэру Джону найти путь.

— Твой хозяин не вернется никогда, — пообещал Инкуб Канчите, — и теперь и только от тебя зависит, что сделает юный наследник с тобой в самом ближайшем будущем. Советую ему понравиться! Насколько я понимаю, ты знаешь толк в том, что католики считают смертным грехом? Так покажи мальчику, что умеют делать восточные женщины!

Девушка подчинилась и тонкими пальчиками направила член Джона себе в потаенное место.

— Ой! — Мастер Джон почувствовал, как завернулась крайняя плоть, и почему-то стало немного больно.

— Ну, же! — Лежащая на спине девушка согнула в коленях ноги и пятками вдавила его в себя.

«Мастер Джон вовлек меня в грех, — думала мавританка, — принимая в себя огромный член, — мне нужно подумать о своей бессмертной душе, но и о смертном теле тоже!»

— Я сделал это! — Мастер Джон начал лихорадочно двигаться. Ожесточенно вдавливаясь в нее, озверевший юноша всей грудью ощущал хрупкость нежного создания из далекого юга.

— Не спеши, — тихо сказала мавританка в красное ухо Джона, — кончишь слишком быстро!

— Выпорю, — хрипел от удовольствия мастер Джон, — рабыня не должна указывать господину, что делать!

И тут все кончилось настолько неожиданно быстро.

— Ох! — Мавританка простонала, но не от удовольствия, как подумал неопытный любовник, а от боли в истерзанном теле.

«Тут все путем![106] — подумал Инкуб. — Пора разбираться с Джейн! Засиделся я тут с молодежью!»

«Канчита, Инкуб не спешил уходить, — очень скоро твой хозяин отправиться во владения моего господина, где уже давно приготовлен котел с кипящей смолой, то, что он вытворял с тобой, тоже зачтется! А сейчас облегчи юноше страдания! Окуни его в мир грехов!»

Странное дело, лицо юной мавританки неуловимо и непостижимым образом прояснилось и даже озарилось отблеском какого-то торжества, но она быстро потупила смущенные глаза. Рабыня должна знать свое место, если не хочет получить наказания.

— А теперь, позвольте ничтожной рабыне помочь такому замечательному члену вновь обрести твердость? — Мавританка прикоснулась к мошонке мастер Джона губами. — Думаю, вам понравится!

— Приступай! — Джон растянулся на ковре, предоставляя инициативу мавританке. В этот момент он забыл проповеди святых отцов о недопустимости такого рода игр, о том. Что на исповеди придется каяться в этом грехе, а потом терпеть строгую епитимью. Он был счастлив так, как бывает, счастлив неопытный мальчик в объятиях умелой красавицей, познавшей искусство страсти.

Какие мысли крутились в голов мастера Джона, пока он пользовался папиной игрушкой, в конце концов, не интересно.

Как к любой опытной женщине, которая лишает невинности мальчика, он проникся к мавританке благодарностью, впоследствии переросшей в страсть, что, однако не мешало ему время от времени пользоваться отцовским хлыстом, а потом и продать.

Глава пятая. И жизнь, и смерть

Луна, как на грех, спряталась за тучами. Джейн бежала по знакомой дороге, задыхаясь от приступа тошноты. Живот мешал дыханию. С неба сыпался противный дождик, промозглая сырость забиралась через шерстяную ткань. Лес, такой знакомый вдруг преобразился. «Если поймают — болтаться мне в петле!» Казалось, каждое дерево намеревалось схватить и растерзать беглянку. Джейн было тяжело: время перед родами не лучшее для передвижений бегом по ночному лесу. За каждым деревом ей чудились волки.[107]