Английские эротические новеллы

– Да явятся мне стовратные проклятья, – воскликнула она в тот момент, когда разбойники слегка затянули на шее петлю, – пристанут ко мне навсегда… в бурю и штиль, днем и ночью, в болезни и печали, в жизни и смерти, если я нарушу данный здесь обет. Да завоют у меня в ушах жутким демоническим хором темные духи осужденных… да замучит мою грудь неугасимым огнем ада отчаяние! Да будет моя душа, как гниющий лепрозорий, где Призрак Былой Радости сидит, как в могиле, где стоглавый червь не умирает… где огонь не гаснет. Да властвует надо мной дух зла, и да воскликнет он, когда пройдет мимо: «Се покинутая богом и людьми!» Да явятся мне ночью страшные привидения, да падут любимые друзья в могилу, проклиная меня последним вздохом. Да будет все самое ужасное в человеческой природе, более жуткое, чем может описать язык или вымолвить уста, да будет сие моей вечной долей, если нарушу клятву и выдам вас суду Божьему и человеческому!

Услышав такие клятвы, разбойники вынули матушку-настоятельницу из петли.

– Грешники, прочитайте по пятьдесят раз «каюсь»! – сказала измученная монашка им вслед. – Мир вам!

– Да поможет тебе Бог! – ответил атаман. – Одежду мы тебе оставим. Повозка на дороге. Молись за нас, грешных!

Янтарные четки, подумав, атаман унес с собой. Вообще, среди мирян считалось похвальным носить с собой четки и молиться по ним, однако разбойников они интересовали как ценная добыча. Впрочем, атаман оставил Изольде взамен свои, тоже, по-видимому, украденные у кого-то, из дешевеньких стеклянных бусинок.

Первые капли дожди упали на грешную землю.

– Слава Богу! – вздохнула матушка-настоятельница, как только разбойники скрылись. – Sancta Maria, Mater Dei, ora pro nobis peccatoribus, – матушка перекрестила грешников на прощание.

Повозку и лошадь лесные братья оставили монашке.

– Оra pro nobis![150] – крикнул атаман напоследок.

– Не надо отбирать у служительницы Господа последнее, – милостиво приказал атаман. – Раз женщина доставила нам столько удовольствия, пусть едет с миром!

– Nunc et hora mortis nostrae! – монашка стала одеваться. – Amen!

Ответом на молитву с небес были струи холодной воды.

«Ну вот, – монашка повернувшись лицом на восток, истово молилась о спасении своей души, – накаркал ворон беду. Дождь и разбойников можно простить, но этот чертов камушек… Факт, истребить надо эту птицу!»

«Скорей бы в замок!» – думала матушка, погоняя коня.

Постепенно деревья начали редеть, лес закончился, матушка оказалась на широкой луговине, где щипали траву, пять коров и взрывали землю три белые свиньи. Через два часа она уже была в замке сэра Мартина, измученная разбойниками, вдобавок вымокшая до нитки под проливным дождем.

Ее худшие предположения оправдались: сэр Мартин был готов дать два воза зерна на монастырские нужды, но денег не хотел давать ни пенса!

– У меня сейчас не лучшие времена! – Мартин был скуп.

Изольда долго объясняла, что деньги необходимы монастырю, решившему дать приют его собственной дочери.

При этом она сидела у камина, и от монастырской одежды поднимался пар. Камин в замке был замечательный: сложенный добрых две сотни лет назад, он нещадно дымил, пока отец леди Эвелины не нанял искусного мастера-француза, переложившего трубу, но топка сохранила старый вид. Старый камин был столь огромен, что по большим праздникам в нем запросто жарили быка. Сейчас на вертеле крутился всего лишь десятифунтовый поросенок. Каминная топка достигала высоты в полтора человеческих роста.

В таком немножко комично виде было сложно вести переговоры, но жареный поросенок, и крепкий эль были полноправными партнерами в столь серьезном деле, как выбор платы за помещение в монастырь. Наконец, они ударили по рукам.

В это время Катрина приходила в чувство.

«Мой собственный отец и вверг меня в смертный грех! – При воспоминании о пережитом ужасе слезы вновь навернулись на глаза. – Сизый голубь сел на окно и постучал клювом в стекло.

– Что же ты раньше не прилетел? – Катрина вспомнила легенду, которую слышала в монастырской школе: один ученик взмолился об избежании наказания у гроба святого, но учитель заявил, что выпорет его даже тогда, когда сам Спаситель будет просить за него! При этих словах на гроб святого спустился красивый белый голубь, который так склонил свою голову и так замахал крылышками, словно выражал какую-то просьбу…

Гнев учителя моментально исчез. К сожалению, на снисхождение и отцовскую милость рассчитывать не приходилось.

– Катрина, спуститесь, пожалуйста, вниз! – старая служанка постучала в комнату к девушке. – Вас зовет отец!

С каждым шагом девушка чувствовала, что в ее и без того опечаленную душу вселяются очень нехорошие предчувствия. Глашатаи не трубили в трубы, значит, претендент на ее руку и сердце не явился.