Английские эротические новеллы

Так вот, невзирая на жестокую порку, девушка повторно отказалась. Тогда сэр Томас де Брюэн, поставив Хелен на колени, привязал руки девушки к крюку. Слуги потянули за веревку так, что она встала, и вытянулась в струнку, оставшись стоять на цыпочках, а снова начал обрабатывать нежное тело. Так что, Катрина, наши старые стены помнят отчаянные крики невинной девушки, извивающейся под хлыстом сэра Томаса де Брюэна. Как говорили слуги, она так и не подчинилась, и им пришлось держать ее, пока хозяин срывал цвет невинности с послушницы. С тех пор на полу, где Хелен лишилась невинности, темнеет пятно несмываемой крови.

Я, признаться, сама провела в качестве наказания ночь, и видела призрак, танцующий дикий танец боли, а руки у нее были привязаны веревкой к крюку, что до сих пор ржавеет в потолке. Я молилась, и призрак исчез, только веревка продолжала раскачиваться… – матушка-настоятельница осенила себя крестом, поежилась от неприятных воспоминаний и продолжила печальный рассказ.

«Эту птичку я увожу с собой!» – Сэр Томас де Брюэн, довольный приключением, завернул Хелен в рогожу и посадил на повозку.

– И что же дальше? – Катрина смахнула набежавшую слезу.

– Через полтора года, когда и он, и его слуги вдоволь наглумились, сэр Томас де Брюэн отпустил ее назад, но девушка повесилась на суку вот этого большого дуба, мимо которого мы сейчас проезжаем!

Катрина посмотрела на дерево. Дождь давно кончился, а ветер терзал, будто желая оторвать, все веточки старого дерева, не говоря уже о листьях… «Да их попробуй, оторви, это они на вид такие хрупкие и невесомые, – подумала Катрина, – а на самом деле сидят крепко! Вот и мотаются на ветру… зеленые и бесполезные!» Тут девушке показалось, что среди листьев мелькнула тень женской фигуры, раскачивающейся на веревке.

– Упокой, Господи, – девушка перекрестилась и стала слушать рассказ матушки Изольды, – душу несчастной Хелен!

– Бедная матушка-настоятельница! Ей предстояло решить нелегкую задачу: с одной стороны, Хелен спасла монастырь, а с другой, самоубийц ни отпевать, ни хоронить по-христиански нельзя! Вот и похоронили ее под этим дубом! Ее неприкаянная душа с тех пор живет в этой башне и своими стонами наводит на монашек в ужас! А вот мы и приехали, – матушка-настоятельница слезла с воза, перекрестилась и сотворила короткую молитву.

«В веселенькое местечко определил меня папочка! – подумала Катрина, когда монастырские ворота со скрипом закрылись, оградив девушку навсегда от мирской суеты. – С детства боюсь привидений!»

Первая ночь в монастыре прошла спокойно. После жестких унижений, порки и долгой дороги тело девушки хотело только одного: спать!

Впрочем, после отцовского напутствия, спать она могла только на животе.

– Хелен! – мужчина в старинном наряде сорвал со спящей девушки одеяло, схватил тяжелый, хлыст и занес руку для удара. Вид наказанной попки, на которой еще отчетливо виднелись следы отцовской порки, привел его в хорошее настроение. – Хелен, теперь ты готова разделить со мной ложе, или мне еще раз тебя высечь?

– Нет! – ответила Катрина, не понимая, почему к ней обращаются по чужому имени.

– Ах, так? – незнакомец достал длинную веревку и принялся связывать запястья девушки. – Тогда я заверну тебя в рогожу и унесу с собой! Никуда ты от меня не денешься! И не таких уламывали!

– Нет! – закричала девушка и открыла глаза.

Первый луч солнца проник в крошечное окно маленькой кельи.

– Уф, так это был просто сон! – Катрина перекрестилась.

На ее запястьях виднелись четкие следы от веревок.

Глава четвертая. Оргия в монастыре

Монастырь располагался на холме, с севера его окаймляло полноводное устье реки, с востока и юга он граничил с глухими лесом и заболоченными пастбищами, а с запада был окружен холмами, постепенно переходящими в торфяные болота.

Для начала мать Изольда уединилась с новенькой в своей келье. Обстановка была скромной, по монашескому обычаю, но очень уютной. Единственное, что никак не вписывалось в аскетический быт – большая дубовая кровать, явно превышающая потребности одинокой женщины.

– Раздевайся, медовая красавица, – голос монашки стал настолько похотливым, что Катрине стало стыдно. – Я должна тебя осмотреть! И еще, с дороги надо выпить по глоточку микстуры нашего аптекаря!

«Почему она на меня смотрит так, как монах-учитель перед тем, угостить мою попу розгой? – подумала девушка, проглотив крепчайший напиток. – Боже, как стыдно!»

Она никогда не пила ничего крепкого и сейчас с удивлением ощущала, как огонь разливается по телу, и куда-то уходит страх. Матушка Изольда от выпитой микстуры раскраснелась, достала зеркало и принялась примеривать на Катрину монашеский головной убор.

– Сладкая девушка. Нежное тело! – мать Изольда, наигравшись с зеркалом и одеянием, принялась ощупывать девушку с головы до ног, а потом принюхалась к кустику нежной растительности внизу живота новенькой. – По запаху чувствую, что ты девственница! – радостно сказала она. – Неужели ни одни мужчина не сорвал этого цветка?