Английские юмористы XVIII века

Желая узнать, в какой области блещут своими талантами люди, сидящие со мной за одним столом, я обратился за разъяснениями к своему словоохотливому другу Дику Айви, который дал мне понять, что большинство из них выполняли или выполняют до сих пор черную работу для более маститых писателей, для которых они переводят, сверяют и компилируют материал, готовя книги, и все они в разное время работали на нашего хозяина, но теперь сами пристроились в различных областях литературы. Не только их способности, но их национальность и выговор были столь различны, что наша беседа напоминала вавилонское смешение языков. Там звучал ирландский говор, шотландский акцент, различные иностранные фразы, произносимые самыми нестройными голосами, потому что все говорили разом, и всякий, кто хотел, чтобы его услышали, должен был стараться перекричать остальных. Надо признать, однако, в их разговорах не было буквоедства; они старательно избегали всяких ученых изысканий и пытались шутить; и эти их попытки не всегда были неудачны; кто-то отпустил забавную шутку и все много смеялись; а если кто-нибудь забывался настолько, что переходил границы приличия, его решительно одергивал хозяин дома, который обладал своего рода патриаршей властью над этим докучливым племенем.

Самый ученый философ в этом обществе, изгнанный из университета за атеизм, весьма преуспел в опровержении метафизических сочинений лорда Болинброка, которые, как говорят, равно искусны и ортодоксальны; но тем временем ему пришлось предстать перед присяжными за публичный скандал, так как в одно из воскресений он богохульствовал в пивной. Шотландец читает лекции об английском произношении и теперь издает их по подписке.

Ирландец пишет статьи на политические темы и известен под прозвищем "Милорд Картофель". Он написал памфлет в защиту одного министра, надеясь, что его усердие будет вознаграждено каким-нибудь доходным местом или пенсией; но, видя, что им пренебрегают, он пустил слух, будто этот памфлет написал сам министр, и напечатал ответ на собственное сочинение. При этом он титуловал автора "милордом" с такой многозначительностью, что публика попалась на удочку и раскупила все издание. Искушенные столичные политиканы заявили, что то и другое блестящие произведения, и посмеивались над тщетными мечтами невежественного обитателя мансарды, так же как и над глубокомысленными рассуждениями видавшего виды государственного деятеля, знакомого со всеми тайнами кабинета. Впоследствии обман был раскрыт и наш ирландский памфлетист не сохранил никаких осколков своей дутой репутации, кроме титула "милорд" и места во главе стола в ирландской харчевне на Шу-лейн.

Напротив меня сидел один пьемонтец, который подарил читателям забавную сатиру, озаглавленную "Весы английской поэзии", произведение, обнаружившее большую скромность и вкус автора и, в особенности, его близкое знакомство с изяществом английского языка.

Мудрец, трудившийся над "агрофобией" или "страхом перед зелеными полями", только что закончил трактат по практическому сельскому хозяйству, хотя в жизни не видел, как растет пшеница, и до такой степени не имел понятия о злаках, что наш хозяин перед всей честной компанией заставил его признать, что поданная ему лепешка из толченой кукурузы - лучший рисовый пудинг, какой он пробовал.

Заика почти завершил свое путешествие по Европе и части Азии, не покидая улиц, прилегающих к тюрьме Королевской скамьи, кроме как на время судебных заседаний, куда его сопровождал помощник шерифа; а бедняга Тим Кропдейл, самый забавный из всей компании, только что справился со своей первой трагедией - постановка которой, как он надеется, принесет ему немалую выгоду и славу. Тим много лет перебивался кое-как сочинением романов, получая по пять фунтов за книгу; но теперь это деловое поприще наводнили авторы женского пола, которые издают книги единственно для того, чтобы проповедовать добродетель, и делают это с такой легкостью, рвением, утонченностью и знанием человеческого сердца, а также с аристократической безмятежностью, что читатель не только зачарован их талантом, но и совершенствуется, проникаясь их высокой нравственностью.

После обеда мы вышли в сад, где, как я заметил, мистер С. быстро переговорил с каждым в отдельности в уединенной аллее, обсаженной орешником, откуда почти все отбыли один за другим без дальнейших церемоний".

Дом Смоллета был на Лоренс-лейн, в Челси; теперь он снесен. - См. "Справочник улиц Лондона", стр. 115.