Английский детектив. Лучшее за 200 лет

– Здесь как раз ничего сложного нет, – пробурчал Ледоу, уткнувшись носом в чашку. – Тот же мистер Мертуэйт предположил, будто индусы обращались в Доктор-Коммонс, чтобы получить копию завещания Генкастла. Следовательно, у них был некий консультант, хорошо осведомленный по поводу законов и порядка работы присутственных мест. Он же мог навести и справки о драгоценностях, переданных в банк на хранение. Неофициально и, как выяснилось, не вполне достоверно, но все же это более надежный путь, чем гадание на кофейной гуще. Правда, непонятно, почему он не растолковал индусам, какие сроки установлены законом для выкупа залога, вынудив их устроить еще один карнавал в кабинете стряпчего Бреффа.

– Ну и какой же вы делаете вывод? – спросил Браун-Смит, потягиваясь в кресле. – Не станете же утверждать, будто трое браминов не были заинтересованы в успехе своей миссии. Ведь в итоге они все-таки выследили Эблуайта и вернули алмаз куда следует.

– Да, вернули, однако снова едва не угодили в лапы полиции, оставив на месте преступления крайне важную улику – коробочку из-под алмаза. Словом, – Ледоу наклонился в кресле и поставил пустую чашку на стол, – я затрудняюсь сделать вывод. Могу лишь повторить ту фразу, с которой начался наш разговор: странная история.

Инспектор развел руками и выжидающе посмотрел на друга, давая понять, что теперь наступил его черед строить предположения и выдвигать теории.

Однако Браун-Смит не торопился брать инициативу на себя. Он прогулялся от стола к окну, задумчиво посмотрел в темное вечернее небо, затем вернулся обратно и занялся приготовлением новой порции чая.

– Досточтимый Herr Bibliothekar, – не выдержал ожидания инспектор. – Не угодно ли вам выдвинуть собственную версию этого происшествия?

Библиотекарь будто и не слышал его слов.

– Если я ничего не упустил, за время своего рассказа вы трижды ссылались на мистера Мертуэйта, Чарльз, – наконец заговорил Браун-Смит. – А что вы можете сказать о нем самом?

– Что я могу сказать? – протянул застигнутый врасплох Ледоу, пытаясь собраться с мыслями. – Да почти ничего. Судя по всему, на именинах у мисс Рэйчел он оказался случайно. По крайней мере, нигде не встретилось ни намека на то, что он чей-то родственник или близкий друг. Зае́зжая знаменитость, не более того. Правда, я не вполне понимаю, чем он так известен. Тем, что посетил экзотические страны, где подвергал свою жизнь всевозможным опасностям? Так ведь то же самое можно сказать почти про любого офицера, служившего в колониях. Тот же злополучный Джон Гернкастл побывал в Индии намного раньше Мертуэйта. Да и мы с вами, дорогой Грегори, в свое время рисковали жизнью в одной весьма экзотической южной стране. Где тоже добывают алмазы. Из-за которых, кстати, скорее всего, и началась та ужасная война – ну, во всяком случае, отчасти. А еще там обитают удивительные птицы, наподобие нашего уважаемого Сангумы. Стало быть, и его можно назвать великим пу… – Умолкнув на полуслове, Ледоу растерянно огляделся. – Грегори, а где же, собственно, наш Сангума? Надеюсь, ничего страшного с ним не произошло?

– Я тоже надеюсь, – с неожиданной беспечностью отозвался Браун-Смит.

Инспектор открыл рот от удивления. Грегори заботился о своем пернатом питомце столь долгие годы, что, казалось, не существует обстоятельств, способных разрушить их трогательную дружбу.

– Как это? – только и смог пробормотать потрясенный инспектор.

– Видите ли, Чарльз, – Грегори не стал терзать его сердце неизвестностью, – похоже, у нашего сычика начался, э-э, брачный период. Так что в последние дни я редко его вижу.

Инспектор тут же ухватился за возможность решить давно мучившую его загадку о происхождении и породе библиотекарского любимца.

– Вот как? – с наигранным простодушием воскликнул он. – Но как же он нашел себе подружку? Здесь, в Лондоне. Он ведь, насколько я понимаю, по происхождению африканец…

– Я предпочитаю не вмешиваться в личную жизнь своих друзей, Чарльз. – Перебив инспектора, Грегори обезоруживающе улыбнулся. – Они же не литературные персонажи, чьи тайны можно обсуждать за чашкой чая.

Ледоу вздохнул, едва сдерживая досаду. Библиотекарь опять с легкостью избежал его ловушки.