Английский дневник

Мы пришли к нему домой, убрали книги со стола и разложили детали будущей оконечности: старый чулок, вату и кусок проволоки. Мише нравился сам процесс подготовки к празднику, и то, что мы это делали вместе.

– Послушай, Мишка, нам нужна иголка, нитка и немного черной пряжи для кончика твоего хвоста.

– Так, сейчас найдем, – Миша стал выдвигать и задвигать ящики небольшой тумбочки. – Вот дурья башка, иголки-то ведь не здесь. Они же в другом месте.

Он взял меня за руку.

– Идем сюда. Это в другой комнате, – и увлек меня за собой через переднюю в комнату напротив.

В этой комнате было темно. Я остановилась, ожидая, что Миша зажжет свет.

– Подожди.

Он привлек меня к себе, взял мое лицо в свои руки и стал целовать, одновременно страстно и нежно. Казалось, что он задыхался, но не от поцелуя, а без него. Я тоже всецело была во власти захватившего меня чувства, когда внезапно яркий свет выхватил нас из темноты. В комнату вошел Мишин отец. Мы отпрянули друг от друга, но он понял, что мы целовались. Он резко остановился в замешательстве, пробормотал «извините» и выскочил из комнаты.

– Да, нехорошо получилось. Какая-то чушь собачья…

Мне тоже было не по себе.

– Знаешь, наверно, в другой раз доделаем, – я засобиралась домой.

– Я провожу тебя.

– Может быть, тебе лучше остаться?

– Нет, нет. Пойдем.

Мы оделись и вышли на улицу. Пролетал легкий снежок. Под сиреневатым светом уличных фонарей снежинки искрились и не спеша, грустно падали на тротуар. Нежный слой снега под ногами слегка поскрипывал. Морозный воздух освежал и бодрил. Человек нес обмотанную веревкой елку. До Нового года оставалось восемь дней…

Мы молча шли на остановку.

Подошел трамвай.

– Ты знаешь, я поеду сама, ты лучше возвращайся.

– Ты думаешь?

– Я знаю.

Прошло два дня. Миша не звонил. Я чувствовала, что что-то не так. Ощущение приближающейся развязки не покидало меня.

На четвертый день раздался звонок. Все как всегда: «привет», «как дела?», «что делаешь?». О том, что произошло – ни слова. Но в его голосе я услышала новые ноты. Я даже не знаю, в чем они выражались. Но появилось что-то другое, отстраненное и неестественное. Он не поинтересовался, что я делаю в выходные, и ничего не предложил.

И все-таки я спросила:

– Так что с Новым годом?

– Я пока не знаю. Скорее всего, пойду к ребятам в общежитие, – и нерешительно добавил: – Если хочешь, можешь тоже пойти.

Но я не хотела…

Прошло три месяца. Как-то раз я возвращалась домой на трамвае. На одной из остановок в трамвай сели парень с девушкой. Они скорее втиснулись, чем вошли в забитый до отказа вагон, и примостились на последних ступенях возле дверей. Девушка стояла на ступеньке повыше, а парень – на самой нижней, и их головы сровнялись. Он смотрел ей в глаза и улыбался такой знакомой блуждающей улыбкой. Мне было хорошо видно его лицо. Вдруг Миша повернул голову, заметил меня, опустил глаза и быстро отвернулся. В следующее мгновение он уже опять смотрел на свою спутницу и улыбался. Вернее, радовался…

2015

Анонимка

В городской пульмонологической больнице произошло ЧП: пришла анонимка на сотрудника кабинета ЛФК – двадцатидвухлетнего массажиста Лившица Игоря Леонидовича.

Событие это было весьма странное и из ряда вон выходящее. Случилось так, что в понедельник утром главный инженер больницы – была и такая должность – дожидаясь главврача у него в приемной, увидел письмо без штампа и обратного адреса, лежавшее сверху других писем.

Это показалось ему странным – может, глаз был наметанный, или сам мог ожидать чего подобного, и он потихоньку, пока секретарша вышла и в приемной больше никого не было, взял письмо и сунул его в карман рабочей куртки.

Секретарша вернулась и сообщила, что главврач задерживается. Тогда инженер подумал, что ждать нет смысла, лучше зайти позже, и быстро вышел на улицу. Завернул за угол третьего корпуса больницы, прошел мимо приемного отделения и, убедившись, что вокруг никого нет, вытащил письмо из кармана и попытался аккуратно отклеить треугольник с обратной стороны запечатанного конверта. Но не тут-то было: кто-то постарался заклеить его так, что даже когда инженер разорвал конверт, махнув рукой на его сохранность, само письмо прилипло к конверту и не хотело расставаться с таившей его оболочкой, пытавшейся самоотверженно сохранить своё содержимое. Наконец инженер оторвал письмо от конверта и, еще раз глянув по сторонам, развернул напечатанный на машинке текст и стал читать: