Английский дневник

Когда Лившиц опять дошел до места о разврате, кровь с новой силой ударила ему в голову. Это уже чересчур! Ну, подумаешь, привел подругу как-то вечером. Не было места, куда пойти. Ведь никто не видел. Сам, дурак, потом Таньке с Серегой проболтался. А они еще сидели и ржали! Неужели они? Так ведь можно сказать, что это я все выдумал…

Лившиц предусмотрительно спустил воду и вместо того, чтобы порвать и выбросить письмо, спрятал его в карман халата и вернулся обратно в кабинет ЛФК.

Сергей с Татьяной сидели за столом и делали отметки в карточках пациентов. Лившиц со злобой посмотрел на них и положил перед ними письмо:

– Ваша работа?

Коллеги переглянулись, развернули бумагу и стали читать. Сергей закончил первым и, прерывая молчание, сказал:

– Знаешь, что я тебе скажу? Ты лучше задумайся над всем, что здесь сказано.

– А, так значит, вы? – торжествующе-ядовито произнес Лившиц.

– Ты чего? Нет, конечно, – ответила Татьяна за себя и за Сергея, хотя была уверена только в себе.

Она знала, что все, что было в письме, в общем-то, правда, но сказано в отвратительной форме. И еще она подумала, что некоторые детали знала только она и Сергей. А на прошлой неделе ее приятель Юрий шутя подколол Лифшица, и теперь вот эта анонимка, и он, конечно, будет думать на нее.

Примерно дней десять назад Юрий позвонил Татьяне и попросил помочь сделать электрокардиограмму его шефу, который собирался ехать работать заграницу. Проблемы с сердцем заставили его искать знакомого врача, чтобы написать необходимое в таких случаях положительное заключение. Тут его подчиненный Юрий вспомнил, что сделать электрокардиограмму можно у Татьяны в больнице. Он быстро договорился с Таней, но в назначенный день пришел сам. На удивленный взгляд приятельницы объяснил, что у шефа сегодня неотложные дела, а он, Юрий, очень хочет помочь. «Готов предложить свое сердце для электрокардиограммы шефа», – отшутился он каламбуром.

– Ведь никто меня тут не знает. Это обычный профосмотр. Я назовусь другой фамилией, вот и все, – убеждал он Таню и, не вникая в детали, она согласилась.

Юрий жил недалеко от больницы и иногда заходил к Тане на работу. Он был знаком с ее сослуживцами, и поэтому, когда Лившиц с важным видом профессора зашел в кабинет ЭКГ, недовольно заметил про себя: «Этого еще тут не хватало».

Лившиц шмыгнул носом, посмотрел на Юрия, лежавшего под проводами и присосками, и стал рассматривать только что заведенную на него карточку, где значилось другое имя.

– Ты что-то хотел? – спросила его медсестра Наташа, снимавшая электрокардиограмму.

– Да нет, ничего, зайду попозже, – ответил Лифшиц и вышел.

После электрокардиограммы Юрий вернулся в кабинет ЛФК поблагодарить Таню и увидел занятого массажем Лившица. Пальто пациента вместе с одеждой лежали на стуле, и Юрий понял, что больной был не из больницы, а «приходящий».

Татьяна как-то рассказала Юрию, что Лившиц обычно назначал цену за свое услуги по внешнему виду клиентов или по обстановке в квартире, куда его приглашали на массаж. Однажды Таня заболела, а накануне по ошибке захватила домой ключ от кабинета. Лившиц тогда заехал к ней, чтобы взять ключ, и окинув взглядом опытного оценщика комнату с румынской мебелью, сказал:

– С тебя бы за массаж я по пять рублей брал.

В тот день Юрий дождался, когда пациент уйдет и, между прочим, сказал:

– А пальто у него австрийское, из чекового магазина. С него бы надо по пятерочке брать.

Лившиц нахмурился, недовольно повел носом, но ничего не ответил и отправился мыть руки.

Дверь распахнулась и в кабинет быстро вошла миниатюрная пожилая женщина, врач ЛФК Ирина Владимировна. Она еще не успела отойти от утренней пятиминутки, но посмотрев на своих подчиненных, заметила, что что-то не так.

– Вот, Ирина Владимировна, почитайте, – протянул Лившиц письмо, опередив ее вопросительный взгляд, и в двух словах объяснил ситуацию.

Ирина Владимировна надела очки и взяла своей маленькой сухонькой ручкой немного помятую бумажку. Эта исключительно интеллигентная, образованная женщина, всю свою жизнь посвятившая близким ей людям и успевшая сделать для своей семьи немало, так как и муж, и дочь были известные профессора медицины, по мере чтения багровела и поверх очком посматривала на Лившица, Татьяну и Сергея и думала, что лучше бы она сейчас сидела дома на пенсии, чем из-за этой полставки иметь такие неприятности.

Закончив чтение, она отшвырнула бумажку и сказала:

– Боже, какая мерзость!

– Вот и я говорю то же самое, – видимо, довольный произведенным впечатлением, сказал Лившиц.

– Откуда это у тебя? – строго спросила Ирина Владимировна.

Лившиц немного опешил, потому что вовсе не хотел подставлять Василия Петровича, передавшего ему анонимку, и забирая ее обратно, сказал:

– Свои люди принесли.

– Свои люди принесли! – всплеснула руками Ирина Владимировна на откровенную глупость и добавила: – Дай-ка сюда.

Она снова взяла письмо и, все еще красная от волнения, вышла в коридор и направилась в соседний кабинет к заведующей отделением Людмиле Георгиевне.