Английский язык с У. С. Моэмом. На окраине империи. Рассказы / W. S. Maugham: Stories

"Let us have a kick in them, child," said Jackson.

She poured them out and smiling delightfully handed one to each of the men. Bateman flattered himself on his skill in the subtle art of shaking cocktails and he was not a little astonished, on tasting this one, to find that it was excellent. Jackson laughed proudly when he saw his guest's involuntary look of appreciation.

"Not bad, is it (неплохо, правда)? I taught the child myself (я сам обучил дочку; to teach), and in the old days in Chicago I considered (и в былые времена, в Чикаго, я считал; to consider — рассматривать; полагать, считать) that there wasn't a bar-tender in the city that could hold a candle to me (что в городе не было ни одного бармена, который бы мне в подметки годился: «который мог бы держать мне свечку»; cannot hold a candle — не выдерживает сравнения с; в подметки не годится). When I had nothing better to do in the penitentiary (когда мне в тюрьме было нечем заняться) I used to amuse myself by thinking out new cocktails (я, бывало, развлекался тем, что придумывал новые коктейли), but when you come down to brass tacks there's nothing to beat a dry Martini (но, если докопаться до сути, нет ничего лучше сухого мартини; brass — латунь, желтая медь; tack — гвоздь с широкой шляпкой; to beat — бить, ударять; разг. превосходить, быть лучше)."

bartender ['bQ: "tendq], penitentiary ["penI'tenS(q)rI], brass [brQ: s], tack [txk], Martini [mQ:'ti: nI]

"Not bad, is it? I taught the child myself, and in the old days in Chicago I considered that there wasn't a bar-tender in the city that could hold a candle to me. When I had nothing better to do in the penitentiary I used to amuse myself by thinking out new cocktails, but when you come down to brass tacks there's nothing to beat a dry Martini."

Bateman felt as though someone had given him a violent blow on the funny-bone (Бейтман чувствовал себя так, словно кто-то сильно ударил его по локтевому нерву; funny-bone — косточка на локтевом сгибе) and he was conscious that he turned red and then white (и он почувствовал, что он сперва покраснел, а потом побледнел; conscious — сознающий, понимающий; ощущающий; to turn — становиться, делаться). But before he could think of anything to say (но прежде, чем он смог найти, что сказать) a native boy brought in a great bowl of soup (туземный слуга принес большую миску/чашу супа; boy — мальчик; бой, слуга-туземец; to bring (brought); bowl — миска, таз; чашка) and the whole party sat down to dinner (и все они сели ужинать; party — отряд, команда; компания). Arnold Jackson's remark seemed to have aroused in him a train of recollections (замечание Арнольда Джексона, казалось, пробудило в нем самом вереницу воспоминаний; train — поезд, состав; ряд, цепь, вереница), for he began to talk of his prison days (так как он начал говорить о времени, проведенном в тюрьме: «о своих тюремных днях»). He talked quite naturally, without malice (говорил он совершенно непринужденно: «естественно», без злобы), as though he were relating his experiences at a foreign university (словно рассказывал об учебе в иностранном университете; experience — /жизненный/опыт).

violent ['vaIqlqnt], funny bone ['fAnIbqun], malice ['mxlIs], experience [Ik'spI(q)rIqns]