Английский разговорный шутя. 100 анекдотов на все случаи жизни

Грустная история. А мы смеемся. Причины? Да мы всегда смеемся, скажет любой, когда возникает некая двусмысленность, когда из-под одного значения слова и всей ситуации вдруг выглядывает другое, когда есть противоречие между внешним и внутренним, между формой и содержанием, между… – да мало ли какие противоречия вызывают смех! Так и здесь.

С одной стороны, смотрите: коли мужик собирается с женой на футбол, да еще и билеты вместе они покупают, то этот брак – совсем не обычная тягомотина с телевизором и картошкой! Уж не любовь ли здесь? Если бы Ромео любил футбол, наверняка Джульетта сидела бы на стадионе рядом! А может, и пиво бы вместе попивали, и судью посылали на мыло…

А мужик: так любить свою жену, и вдруг променять шанс проститься с обожаемой подругой на какой-то футбол – пусть и на финал России! Ждешь одно, получаешь другое – отсюда и смех!

Но не все так просто: если бы мужик жену совсем не любил, продал бы билет – и по двойной цене. А он не продал. Чтит светлую память. И мы, слушая этот анекдот и смеясь, ощущаем, как мерцает, «вибрирует» его смысл: вроде бы мужик и дуб, а вроде и нет! Смех (сам по себе вибрация диафрагмы) и есть физиологический аналог этого мерцания смысла.

Но смеемся мы не только поэтому. Мужик из анекдота не сразу говорит: вот мол, жена умерла, все на похоронах, один я здесь сижу. О том, что похороны идут в момент, когда судья вбрасывает мяч в центре поля, мы узнаем через две реплики – они отдаляют развязку и замедляют действие. Чем экономнее и эффективнее этот механизм замедления, тем острее развязка. Таким образом, в анекдоте обязательно присутствует еще одно противоречие, еще один конфликт – между темпом завязки и темпом развязки.

Поэтому важно не только то, что рассказывается, но и как рассказывается. Мастера анекдота это знают, а наша цель – ни в чем не уступить этим самым мастерам.

Мастер-класс анекдота

Несколько правил. Первое: строгая выверенность языковых средств. Что будет, если в нашем анекдоте центральную реплику изобразить, допустим, так: «Да это место моей жены. Мы с женой вдвоем брали билеты месяц назад. Но, к сожалению, жена умерла, и мне пришлось идти без жены…»? Обилие жен резко снизит эффект развязки – если у мужика так их много, то к чему вообще? Одной меньше, одной больше…

Ни в коем случае нельзя усложнять предысторию. Представьте, что, подводя рассказ к финальной фразе, мы начнем рассказывать и о том, как был одет сосед справа, и о том, кто бегал по полю и куда чего забил, и о тяжелой продолжительной болезни, которая вогнала жену нашего болельщика в гроб и помешала разделить с любимым восторг и упоение футбольного праздника, и о куче прочих обстоятельств, которые предшествуют последней реплике! Слушатель либо заснет, либо даст рассказчику в лоб!

Оно нам надо?

Нужна мера. У мастеров это чувство меры развито отлично. К сожалению, научить этому нельзя. Но наша-то задача – изложить чужие тексты, не нарушив это чувство в них. А потому упомянуть эти правила – совсем не лишне. И видеть, как они реализованы в хороших текстах, – тоже.

Вот хороший текст. Прочитаем его, воспользовавшись, если нужно, словами и выражениями, данными ниже.