The realities of the world affected me as visions, and as visions only
(действительные явления мира трогали меня как видения, и только как видения), while the wild ideas of the land of dreams became, in turn, not the material of my every-day existence (в то время как дикие идеи из земли сновидений стали, в /свою/ очередь, /даже/ не материалом моего каждодневного существования), but in very deed that existence utterly and solely in itself (но поистине – совершенно и исключительно самим этим существованием;Berenice and I were cousins
(Береника и я были кузенами), and we grew up together in my paternal halls (и мы выросли вместе в моем отчем доме). Yet differently we grew (но по-разному росли мы) – I, ill of health, and buried in gloom (я – слабый здоровьем и погруженный в уныние;