Английский с Г. К. Честертоном. Рассказы об отце Брауне / Gilbert Keith Chesterton. The Innocence of Father Brown

 Father Brown’s pipe fell out of his mouth and broke into three pieces on the gravel path. He stood rolling his eyes, the exact picture of an idiot. “Lord, what a turnip I am!” he kept saying. “Lord, what a turnip!” Then, in a somewhat groggy kind of way, he began to laugh.

“The dentist!” he repeated. “Six hours in the spiritual abyss, and all because I never thought of the dentist! Such a simple, such a beautiful and peaceful thought! Friends, we have passed a night in hell; but now the sun is risen, the birds are singing, and the radiant form of the dentist consoles the world.”

“I will get some sense out of this (я разберусь с этим делом; to get sense – разобраться: «получить смысл»; sense – чувство; ощущение; смысл),” cried Flambeau, striding forward (воскликнул Фламбо, делая шаг вперед), “if I use the tortures of the Inquisition (даже если /понадобится/ мне применить пытки инквизиции).”

Father Brown repressed what appeared to be a momentary disposition to dance on the now sunlit lawn and cried quite piteously, like a child (отец Браун подавил то, что казалось кратковременным желанием пройтись в танце по освещенной солнцем лужайке, и закричал жалобно, как ребенок; to repress – подавлять; disposition – расположение; нрав; желание; sunlit – освещенный; залитый солнцем; light – свет), “Oh, let me be silly a little (позвольте мне немного побыть глупым/дурашливым). You don’t know how unhappy I have been (вы не знаете, каким несчастным я был). And now I know that there has been no deep sin in this business at all (а теперь я понял, что истинного греха: «глубокого греха» в этом деле совсем нет). Only a little lunacy, perhaps – and who minds that (только небольшое помешательство, возможно – это ведь не страшно: «а кто придает этому значение = кто против»)?”

He spun round once more, then faced them with gravity (он еще раз описал круг и повернулся к ним с серьезным видом; to spin – прясть; крутить/ся/, вертеть/ся/, выписывать круги).

 “I will get some sense out of this,” cried Flambeau, striding forward, “if I use the tortures of the Inquisition.”

Father Brown repressed what appeared to be a momentary disposition to dance on the now sunlit lawn and cried quite piteously, like a child, “Oh, let me be silly a little. You don’t know how unhappy I have been. And now I know that there has been no deep sin in this business at all. Only a little lunacy, perhaps – and who minds that?”

He spun round once more, then faced them with gravity.