Английский с Р. Л. Стивенсоном. Странная история доктора Джекила и мистера Хайда

If each, I told myself, could but be housed in separate identities (если каждый, говорил я себе, мог бы быть помещен в отдельную личность = если их можно было бы расселить в отдельные тела; to house – предоставлять жилище; identity – тождественность; личность), life would be relieved of all that was unbearable (то можно было бы освободить жизнь от всего, что делало ее невыносимой; to relieve – облегчать; освобождать /от чего-либо/; to bear – нести; выносить); the unjust might go his way (неправедный мог бы отправиться своим путем), delivered from the aspirations and remorse of his more upright twin (избавленный от стремлений и угрызений совести его более добродетельного двойника: «близнеца»; to deliver – передавать, вручать; освобождать, избавлять; upright – вертикальный; честный, справедливый); and the just could walk steadfastly and securely on his upward path (а справедливый мог бы непоколебимо и спокойно идти своей благой стезей; upward – движущийся вверх, восходящий; path – тропинка; тропа), doing the good things in which he found his pleasure (творя добрые дела, в которых он находил бы свое удовольствие), and no longer exposed to disgrace and penitence by the hands of this extraneous evil (и не был бы более подвержен бесчестию и раскаянию от рук = со стороны этого, чуждого ему, зла). It was the curse of mankind that these incongruous faggots were bound together (настоящим проклятием для человечества было то, что эти две несовместимых вязанки = части оказались связаны друг с другом) – that in the agonised womb of consciousness (что в истерзанной утробе души; womb – матка; лоно; agonised – мучительный; to agonise – переживать; мучиться; страдать /морально и физически/), these polar twins should be continuously struggling (эти диаметрально противоположные = враждующие близнецы должны были непрерывно сражаться). How, then, were they dissociated (но как же их тогда разъединить: «были бы они разъединены»)?

If each, I told myself, could but be housed in separate identities, life would be relieved of all that was unbearable; the unjust might go his way, delivered from the aspirations and remorse of his more upright twin; and the just could walk steadfastly and securely on his upward path, doing the good things in which he found his pleasure, and no longer exposed to disgrace and penitence by the hands of this extraneous evil. It was the curse of mankind that these incongruous faggots were bound together – that in the agonised womb of consciousness, these polar twins should be continuously struggling. How, then, were they dissociated?