Английский транзит. Путевые впечатления

Во вторую категорию барменов входят люди исключительно молодого возраста. Они бывают двух подвидов. Юнцы, подрабатывающие в процессе поисков своего призвания. И юнцы, подрабатывающие в процессе получения высшего образования. И те, и другие, как правило, не задерживаются в барменах надолго. Кроме тех, кто в конце концов решает, что быть барменом – это и есть именно то, чего они хотят от жизни.

За наш двухлетний период обретания в «Двух Тополях» мы «проводили в другую, непабную жизнь» по крайне мере двух юных англичан. Бармена по имени Бен и барменшу Стефани. И у него, и у неё мы покупали барные напитки не один месяц, на правах завсегдатаев всегда обмениваясь дружелюбными приветствиями и краткой болтовнёй.

Но однажды улыбчивый Бен подошёл к нам попрощаться, сообщив, что сегодня – его последний день работы в пабе. Он уволился и на днях уезжает в Австралию на целый год. Подкопил немного денег, будет путешествовать и думать о том, куда пойти учиться по возвращении в Англию.

Немного погодя с нами стала прощаться Стефани. Она устроилась на новую работу и вся светилась от счастья. «Что за работа, Стефани?» «О, это то, о чём я мечтала всю жизнь! Я буду продавцом-консультантом в крупном магазине косметики в центре Лондона!» Душка Стефани, двадцатилетняя эффектная блондинка с завитыми ресницами и ярко накрашенными губами на кукольном личике. Проживая в нашей сельской местности, она была готова по три часа в день тратить на дорогу, в давке и тряске общественного транспорта в часы пик, заради новой любимой работы.

Много месяцев спустя, возвращаясь после какого-то дела в Лондоне, мы случайно столкнулись со Стефани в поезде. Обрадовались друг другу как давние хорошие знакомые и уселись рядом на освободившиеся места в вагоне. «Как дела, Стефани? Ты довольна новой жизнью?» «О да, я так счастлива, я обожаю свою работу!» Стефани извлекла из сумочки свой смартфон и стала демонстрировать мне бесчисленные фотографии своего магазина и предметов косметики в ярких обёртках. Стефани весело щебетала о недостатках и прелестях продаваемых товаров, и я умело поддакивала и восхищалась в ответ, хотя абсолютно ничего не смыслила в предмете разговора.

Молодой человек по имени Брайан был представителем другого подвида временных барменов. С ним мы познакомились в пабе «Бык». Подавая пиво, Брайан изумил нас тем, что довольно бегло стал беседовать с нами по-русски. Встреча с англичанином, умеющим хорошо выражаться на нашем сложном языке, само по себе редкое явление. Английский безусый бармен, безошибочно спрягающий русские глаголы посреди глухих беркширских полей, показался нам ностальгическим миражом, привидевшимся в пивном хмелю.

Брайан оказался студентом факультета славянских языков Кембриджского университета, находящегося в трёх часах езды от этих мест. Приезжая на выходные и каникулы в родную беркширскую деревню, он подрабатывал в пабе «Бык», управляющие которым были его дальней роднёй.

Через несколько лет мы неожиданно встретили Брайна за прилавком паба «Георгий и Дракон». «В последний раз работаю в качестве бармена», – сказал нам Брайан. Мне остался один семестр в унивеситете. Через полгода я собираюсь поехать в Россию. Буду работать в Москве стажёром в британском дипломатическом корпусе. Вы не знаете кого-нибудь, кто сдаёт в наём жильё в Москве?».

Мы обменялись с Брайаном телефонами и адресами электронной почты. До нашего возвращения в Москву оставалось два года. Бумажку с данными Брайана мы потеряли.

Пабные знакомства: Том и Энн

К серьёзным сближениям с аборигенами в пабах мы с Солнцевым не стремились. Нас устраивало, что в английских общественных местах заводить тесных отношений и дружб не принято. Здесь можно всю жизнь ходить в один и тот же паб и поддерживать многолетнее шапочное знакомство с завсегдатаями-собутыльниками, не вынося его за пределы пивного пространства. И всё же у нас не обошлось без одной странной полудружбы.

В «Двух Тополях» мы часто видели пожилую пару. Седовласая, невысокого роста леди была худа и морщиниста. Её компаньон, такой же седовласый, был гораздо более упитанным и носил очки на гладком розовом лице. Оба они производили впечатление людей, чрезвычайно интересных друг другу, всегда увлечённо о чём-то беседуя в процессе поглощения изрядного количества жидкостей. На нас они поглядывали с дружелюбным любопытством, и в один из вечеров престарелая леди подошла к нашему столику.

«Простите, нам сказали, что вы русские, неужели это правда?», спросила она. Получив утвердительный ответ, седая дама восторженно захлопала в ладоши. Представившись по имени Энн, она сообщила, что много лет назад работала в автомобильном журнале и в качестве репортёра участвовала в многонедельном автопробеге от Калининграда до Владивостока на советских жигулях. «Я обожаю Россию и русских! – повторяла Энн, глядя на нас с Солнцевым с неподдельной любовью. Компаньона Энн звали Томом.