Англо-американская война 1812–1815 гг. и американское общество

Евстафьеву часто приходилось выступать против злобных нападок на Россию, появлявшихся в американской прессе. Так, журналист Роберт Уолш выпустил в Филадельфии книгу «Переписка о России» (1813), в которой клеветнически представил образ России и повторял запущенную английским журналом «Эдинбургское обозрение» версию о русском морозе, сгубившем армию Наполеона. В своих статьях Евстафьев разоблачил ложь клеветников России. По предложению бостонских издателей Манро и Фрэнсиса он согласился опубликовать книгу своих политических и литературных очерков, касавшихся Отечественной войны 1812 года. В письме издателям Евстафьев писал: «Огромная масса беспринципных людей в США и Англии постоянно занимается тем, что унижает и чернит русскую натуру и ее возможности. Я осмелился выступить в одиночку против этих голиафов не потому, что переоценил свои слабые силы, но потому что знал: они говорят так не по незнанию… Если противник, или, вернее сказать, враги моей родины всецело полагались на иностранные источники, к тому же подтасованные ими, то я обращаюсь к архивам российской державы»616. Весной 1814 года Евстафьев пишет и ставит на бостонской сцене трехактную драму «Казаки на пути в Париж», главной идеей которой было обращение к французам: «Мы пришли, чтобы разбить сковывающие вас цепи и восстановить свободу, которой вы пытались лишить нас»617.

«Судьбы цивилизации, – утверждал он в «Boston Gazette», – ныне неразрывно связаны с судьбой России. А грандиозное сражение, от исхода которого зависит всеобщая свобода, вызывают глубокое волнение в сердцах людей самых разных национальностей»618.

Эту особую миссию России осознавали и многие американцы. В письме от 11 декабря 1812 года русскому посланнику в США А. Я. Дашкову известный американский юрист, в будущем федеральный судья, Джозеф Хопкинсон с сочувствием писал: «Не могу не поздравить вас с развитием событий в России, насколько об этом можно судить по последним сообщениям из Англии. Знакомство с ними, без сомнения, вселило в вас такое же чувство ликования и уверенности, как и в меня. Момент тяжелых испытаний, опасный кризис позади и положение прочно. Москва захвачена, но страна не обескуражена. Народ, способный своими руками сжечь древний и великолепный город… народ, способный бросить горящие факелы в дворцы своих князей и храмы своего бога, оставить и разрушить жилища своих предков и родные дома – такой народ непобедим! Какое беспримерное величие души!… В этот час Россия завоевала больше подлинного, непреходящего величия, чем Франция всеми своими победами и завоеваниями»619.

Описание героизма русского народа на страницах американских газет не могло не влиять на чувства и настроения в американском обществе. Уважение к успехам русских помогало усилению патриотизма у самих американцев.

К началу 1813 г. в США сложилась крайне нестабильная ситуация620. Просчеты главнокомандующих, как следствие военные поражения, отступление армии и банальное дезертирство стало обыденным явлением. Американцы чувствовали себя униженными. Британские газеты откровенно высмеивали генералов молодой республики. Американская армия была малочисленна, войска ополчения неопытны621. Оценивая результаты осенней военной кампании 1812 г., Конгресс возложил всю вину на военного министра. В декабре Уильям Юстис подал в отставку, не имея необходимого военного опыта, так как военное министерство из-за отсутствия генерального штаба должно было не только обеспечивать нужды армии, но и разрабатывать военные операции622. В отставку ушел и военно-морской министр Пол Хэмилтон. Причиной тому послужил не провал морских операций (на протяжении 1812 г., военно-морской флот США одержал ряд крупных побед)623, а испорченная репутация Хэмилтона (он был сильно пьян на балу в честь успешной атаки британского 38-пушечного фрегата). Президент Мэдисон поручил эту должность лидеру республиканцев Пенсильвании Уильяму Джонсу, человеку добросовестному но неспособному к военному управлению624. 13 января 1813 г. на должность военного министра президент назначил участника Войны за независимость Джона Армстронга (1758–1843), который имел немалый опыт в военной службе и в военном строительстве, а также в политических интригах. Он поддержал Мэдисона на выборах, когда республиканцы Нью-Йорка выступали за Клинтона625.