Англо-американская война 1812–1815 гг. и американское общество

Дж. К. Адамс в своем донесении Дж. Монро, 11 декабря 1812 года сообщал о результатах беседы с канцлером Румянцевым и о позиции России в англо-американском конфликте: «Граф (Н. П. Румянцев) сказал, что в вопросе дружеских отношений и торговых связей с Соединенными Штатами император полон решимости сохранять их по мере сил и в полном объеме, даже если ему придется вступить с какой-либо страной в более тесные отношения, чем он склонен сейчас. Он не допустит ничего, что могло бы прервать или ослабить отношения дружбы с Соединенными Штатами. Император надеется, что они не будут прерваны, как этого хотели бы англичане, и что главной целью его предложения о посредничестве является достижение примирения»600.

Оппозиционные власти федералисты были уверены в неизбежном поражении Наполеона в России. Их издания критично оценивали не только сам факт военного вторжения армии Наполеона в пределы Российской империи, но и ставили под сомнение мощь французских войск. Джеймсон Катлер в еженедельнике «The Weekly Messenger» от 20 ноября 1812 г. писал: «Они (русские) могут отступить, и Наполеон может войти в Москву, но разве они не отступали раньше, разве их армии были разбиты во время отступления? Именно эти армии, а не Москву он (Наполеон) должен завоевать, чтобы надеяться на успешное выполнение своих рискованных планов»601. В другом издании, «The Boston Gazette» 3 декабря 1812 г., была помещена статья с подробным описанием Бородинского сражения, как «самого кровопролитного, когда-либо происходившего в современной Европе»602.

Дж. К. Адамс в это же время не жалел восхищенных слов при описании того, как русский народ, объединив все усилия, боролся против иностранной интервенции и сумел отстоять свои национальные интересы603. Он писал: «Дух патриотизма загорелся самым чистым и самым ярким пламенем в каждом классе общества. Усилия нации были почти беспримерными, величайшие жертвы были принесены с радостью и по собственной воле… Во время самого крайнего испытания они были спокойны и собраны, глубоко озабочены, но совершенно уверены и оптимистичны в своих надеждах на конечные результаты»604. 16 декабря 1812 г. Дж. К. Адамс писал государственному секретарю Монро: «Отныне Франция не представляет никакой угрозы России. Отныне Россия сама является державой, преобладающей на Европейском континенте»605.

В сложившейся ситуации победа России над Наполеоном вызвала широкий резонанс в американском обществе. В знак глубокой симпатии американцев к сражающейся России воюющие американцы давали своим поселениям названия двух русских столиц. На карте США в настоящее время имеются 17 населенных пунктов с названием Москва и 35 городов с названием Петербург.

Генеральный консул в Филадельфии Н. Я. Козлов в своем донесении от 14 января 1813 г. писал по поводу сожжения Москвы канцлеру Н. П. Румянцеву: «Известие сие произвело на здешние умы величайшее впечатление… В газетах здешних сии вести напечатаны были под заголовком… который не был дан и самим успехам американцев над англичанами… Сожжение Москвы чрезмерно поразило здешних жителей…. Здесь думали, что за вступлением французов в сию столицу мы решимся на все их предложения…»606. Несколько недель спустя посол А. Я. Дашков сообщал: «Действие, какое произвели сии новости почти невероятно… Я получил письма из Бостона, Нью-Йорка, Филадельфии, в которых радостно меня уведомляют, что жители поздравляют друг друга с российскими победами, как будто бы со своими собственными, если не более!»607 Почти в каждой американской газете были напечатаны статьи о блистательной победе русских войск. В Бостоне и Джорджтауне в 1813 г. состоялись торжества с участием видных политических деятелей, иностранных консулов и русского посланника Дашкова. Участники не скрывали свои симпатии к России, по праву оценивая огромный вклад в успешный исход войны как М. И. Кутузова, так и императора Александра I.