Ангола: неизвестная война

Решительно и бескомпромиссно действовали кубинцы в случаях, когда ангольская сторона, по их мнению, в чем-то ущемляла их интересы или не полностью обеспечивала в соответствии с условиями пребывания войск в стране. Причем, даже тогда, когда речь шла не только об обеспечении боевых действий, оружии и боеприпасах, запасных частях и т. д. Как-то пивоваренные заводы в Луанде встали из-за отсутствия хмеля, импортируемого из-за границы. А на носу у кубинцев был национальный праздник «День штурма казарм Монкады». По этому поводу планировалось грандиозное торжество. А какой же кубинский праздник без пива?! Полковник Салинес тут же явился в кабинет командующему ВВС и ПВО и корректно, но решительно потребовал «обеспечить его солдат и офицеров всем необходимым для «фиесты». Никакие аргументы ангольской стороны, в т. ч. отсутствие денег на расчетном счету у служб тыла ВВС, ссылки на экономические трудности в стране на него не действовали. В результате на следующий день по приказу командующего были отменены два рейса грузовых ангольских Ан-26, спланированных в одну из «воюющих» провинций. Вместо этого самолеты отправились в Уиже за пивом к кубинскому празднику.

Многие кубинские солдаты и офицеры осуждали ангольцев за леность и неспособность «к революционному порыву и самопожертвованию». Открыто этого, конечно, никто не высказывал. Но в разговорах с нами это неизменно проскальзывало. Видимо этот фактор сыграл решающую роль в том, что кубинцы не прижились в войсках ФАПЛА как военные советники. Они были импульсивны, нетерпеливы и не привыкли подолгу и несколько раз объяснять одно и то же. Многим из них было проще самим сделать то, что нужно, а не тратить время и усилия на вдалбливание в голову ангольцев необходимых сведений.

«Русский, кубинец — дружба на век»

Наши же отношения с кубинцами всегда были сердечными. Причем, чем ниже был ранг, тем больше проявлялось доверительности и откровенности. Характерным жестом кубинцев, когда они хотели продемонстрировать крепость нашей дружбы, были намертво сцепленные указательные пальцы рук и одновременно произносимая фраза: «Русский, кубинец — дружба на век». При проезде кубинских постов достаточно было помахать рукой, сказать «советико» и машина беспрепятственно пропускалась. Причем, это касалось не только военных советников в форме, передвигавшихся на машинах с желтыми номерами серии «CD» министерства обороны Анголы. Любым гражданским автомобилям, принадлежащим посольству, торгпредству или ГКЭС, том числе и транспорту ПМТО с так и не замененными на ангольские советскими номерами с русскими буквами «СП» (!) кубинские часовые давали «зеленую улицу». Впрочем, даже если бы мы и захотели бы, то никаких других документов, кроме пресловутого «сертификаду» с фотографией в гражданке и надписью, что «предъявитель сего является гражданином СССР, паспорт которого находится на хранении в посольстве», показать бы не смогли. Но о «документальном» обеспечении нашей советнической деятельности разговор особый: практически никаких документов, свидетельствующих о законном пребывании в стране, советские советники НЕ ИМЕЛИ!

В советском посольстве при сдаче загранпаспорта выдавался этот самый «сертификаду», представлявший собой маленькую книжицу из двух страниц, выполненной на плохой бумаге с грамматическими ошибками в тексте на португальском языке. Использовался он в основном при проходе в нашу миссию: чисто формально предъявлялся кубинским часовым. Служба безопасности кубинцем периодически проставляла на этих документах какие-то «секретные» знаки: изображения кошек, то собак, для того, что бы, якобы, отсеять настоящих «советико» от т. н. мнимых.

Тем не менее, как это ни странно, в Анголе существовала реальная документальная база обеспечения законного пребывания в стане. Но советские военные советники в эту систему почему-то не попадали. Целое министерство Анголы «по кооперации и сотрудничеству с иностранными государствами» только и занималось тем, что выдавало законно въехавшим в страну иностранцам, документы на право пребывания в стране. Но наши советники об этих легальных документах…даже не знали. Почему? Ведь они не только легализировали их пребывание в стране, но и предоставляли ряд льгот по продовольственному обеспечению «иностранных кооперантов». Причем, ангольские власти никакой разницы в межу военными, или гражданскими иностранными специалистами не усматривали. Все дело было в наших внутренних инструкциях. Ну, представите, что захваченный в южноафриканский плен прапорщик Пестрецов вместо «сертификаду» с непонятным статусом имел бы реальное удостоверение ангольского Министерства по сотрудничеству, свидетельствующее о том, что перед ними «иностранный специалист, работающий по контракту с Минобороны на местную сторону в области вооруженных сил». Вот тогда был бы точно скандал.